Мастер дымных колец - [32]

Ученик поежился, поднял повыше воротник плаща и опять посмотрел на часы. Теперь он поднял глаза от едва заметной мерцающей красной дорожки к вершине мачты. Наступил, наверное, важный момент, потому что человек, стоявший на пустынном берегу, вдруг напрягся и прищурил, как от яркого света, глаза.

Сначала вспыхнула верхушка мачты. Казалось, с ее вершины начало стекать лишнее электричество, производя в атмосфере зыбкое неверное свечение. Через несколько мгновений с острова донеслось дружное воронье карканье — разбуженные внезапным шумом птицы устроили там за рекой оживленную перепалку. Тлеющее голубое пламя, вначале напоминавшее пламя свечи, постепенно превратилось в вытянутый по вертикали прямоугольник, рассеченный темным крестом. Низкая туча, проплывавшая в этот момент над мачтой, осветилась искусственным светом. Ее пухлое брюхо едва-едва не задевало белый прямоугольник. Наступила странная судорожная минута, охватившая нелепую мачту, стаю ворон, речку Темную, всю спящую Северную Заставу единым, скрытым пока еще для многих смыслом. Это почувствовал даже человек, прятавшийся неподалеку в кустах, пораженный тем, как вовремя его подопечный вышел на берег. Еще более он поразился в следующую минуту, когда воронья стая вдруг прекратила беспорядочное кружение и ровным косым клином ринулась в светящееся прямоугольное пятно, будто оно было распахнутым в светлое пространство окном. Когда стихло воронье карканье, края прямоугольника стали корежиться, потом сомкнулись, превратившись снова в пламя свечи, которое с легким свистом втянулось обратно в острие мачты. Вместе с пламенем с неба исчезла толстая влажная туча, а с лица Ученика — та самая утренняя улыбка, с которой он обмерял городскую площадь.

Откуда-то из темноты послышались голоса и топот. Вскоре на берегу появились трое захмелевших солдат. Громко переругиваясь, они прошли, никого не замечая, к самой воде. Послышалось деловое хлюпанье — небольшой самодельный плот уплывал на остров…

13

Имярек вспоминает тот радостный день, когда ему принесли радиоприемник. Новенький блестящий ящичек с непонятным прибалтийским названием весело потрескивал в Бошкиных руках. Имярек любил информацию о людях, быть может, он любил ее больше, чем самих людей. Информация всегда проще самого субъекта, тем более субъектов. Хороших слов немного, и поэтому их легко складывать и анализировать. Слова можно разделить на группы, классы, партии. Словом работать проще. Эх, как он чертовски выстреливал в человека — ренегат, оппортунист, гаденький либерал, интеллигентик… И глядишь — тот уже обмяк, скукожился, в общем, политически хирел. А рядом единомышленники, они заглядывают тебе в рот, оттопыривая свои круглые уши, но они стреляют уже не словами, они стреляют свинцом, как будто перед ними не люди-человеки, а словесные понятия. Может быть, поэтому и прислушивались к его речам. Значит, необходимо тщательно взвешивать каждое слово, каждую мысль, а для этого нужна информация, свежая, конкретная, объективная.

— Вот, — сказал Бошка, протягивая пестрый шнур, — это шнур. Если подключить его к розетке, — Бошка подошел к стене и отодвинул картину, изображавшую Имярека, шагающего по дворцовой площади, — то можно, уважаемый, слушать столичное радио. Нет, нет, сейчас пока у них перерыв, упредил Бошка желание Имярека и, посмотрев на часы, прибавил: — Вот через полчасика начнут передавать, тогда и включишь. А ты, уважаемый, пока почитай инструкцию, — Бошка отдал Имяреку паспорт на радиоприемник и ушел.

«…радиоприемник на пяти транзисторах, предназначен для приема в трех (слово «трех» было зачеркнуто зелеными чернилами, которыми пользовался Бошка, а над ним теми же зелеными чернилами было написано «двух», потом «двух» тоже зачеркнуто и исправлено на «одном») диапазонах длин волн: длинном, среднем и коротком» (слова «среднем» и «коротком» тоже были вычеркнуты).

Транзистор. «Не помню, что значит». Имярек попытался вспомнить, но не смог. «Проклятая болезнь, ведь наверняка я знал это. Ведь помню, что значит радиоприемник. Радиоприемник — устройство для приема эфирных волн. Кажется, так. Изобретен в конце прошлого века». Имярек вытер запыленное под действием статического электричества пластмассовое окошечко и с замиранием сердца прочел: Берлин, Париж, Токио, Лондон, Нью-Йорк. Неужели это все было в самом деле, сказочные, фантастические названия — Дворец Инвалидов, Люксембургский сад, Тюильри. Вместо того, чтобы гулять и наслаждаться, пропитываться свежим воздухом столицы мира, он задыхался в пыльных подвалах библиотеки, отыскивая пути насаждения счастливой жизни. А нет, взобраться на Монмартр, посидеть на ступенях Сакре-Кер, да подумать, глядя на раскинувшийся внизу город, отчего, не имея сильнейшей в мире армии, не имея лучшей в мире тайной полиции, безо всяких указов и кровопролитий вдруг, сам собой, этот город покорил сердца людей и стал-таки столицей мира.

Щелкнул выключатель и послышалось шипение эфира. Вот так же скворчало и плюхалось в его голове в те страшные первые дни его болезни. Может быть, тогда его голова превратилась в слишком чувствительный приемник для прослушивания неизвестного науке человеческого эфира? Имярек с сочувствием посмотрел на электронный ящик и принялся вертеть ручку настройки. После нескольких безуспешных попыток найти человеческий голос ему наконец повезло. Шипение и хрипы исчезли, появился женский голос. Казалось, диктор находится где-то рядом, так чисто и разборчиво вещало электрическое устройство.