Мастер дымных колец - [31]

— Только гравитационное, — скучно ответил Ученик.

— Ну а все-таки? — настаивал Учитель.

— Здесь пока не о чем говорить, — Ученик почему-то улыбнулся дочке Учителя, но та не приняла его игры. Честно говоря, Соне хотелось побыстрее уйти к себе и там посидеть, помечтать о простых земных радостях, но она не хотела обижать отца, желавшего тут же похвастаться своим бывшем кружковцем, и осталась, пытаясь придать лицу любознательное выражение. Илья Ильич не заметил подвоха и продолжал беседу, попеременно вовлекая в нее то любимого ученика, то Соню. Поговорили о теории Великого объединения, о рентгеновском излучении далеких звезд, о сверхпроводимости, в общем, о текущем моменте в процессе познания окружающей неживой природы. Затем начали пить чай, а Илья Ильич, достав из ящика стола увесистую рукопись и выдергивая в произвольном порядке страницы, декламировал свой труд под смелым названием «Экологические аспекты колонизации видимой части Вселенной». Он очень разволновался — к сожалению, профессионалы, к которым он посылал рукопись, отнеслись к ней холодно, сославшись на несвоевременность поднятых в ней проблем, — а здесь, напротив, сидел настоящий профессионал, готовый обсуждать и слушать, хотя, возможно, из соображений, весьма далеких от науки. Вселенная, по словам Ильи Ильича, уже сейчас кишит многообразными разумными и неразумными существами. А что будет, когда к общему потоку присоединится развитое человечество со всевозможными оживленными предками? Ведь может произойти пагубное засорение межзвездных пространств!

— Мы и так из-за пыли и газов не видим половину Галактики, восклицал Илья Ильич. — Эдак мы никогда не превратимся в совершенных существ.

Совершенными существами Учитель называл некий биологический продукт эволюции существ несовершенных, суть людей обычных.

Тем временем Ученик краем глаза изучал молодую девушку. В ней он еле-еле обнаружил тщательно затертые десятью годами неуклюжие черты соседской девчонки и еще какой-то, давно исчезнувший из памяти образ красивой спящей женщины. Да нет, не спящей, а скорее мертвой, вот так же самоуглубленной, ни на что не реагирующей особы. Впрочем Ученик успевал следить за отчаянным бегом мысли Учителя и даже вставлял время от времени какой-нибудь важный аргумент или полезное соображение. И все-таки Соня умирала на глазах. Ей было скучно, ей хотелось уйти. Ее не интересовал ни сам гость, ни его блистательные рассуждения, а когда Ученик с легкой иронией сказал: «А что Илья Ильич, неплохо нам было бы отправиться в межзвездную экспедицию», Соня даже разозлилась и, чтобы не видеть восторга отца, вышла на время из кабинета.

Наконец гость начал посматривать на часы — почетный подарок одного ответственного товарища. Илья Ильич тут же прекратил разговоры и попросил Соню проводить гостя. Когда они очутились на том месте, где несколько часов назад Соня простилась с Евгением, он внезапно взял ее за руку.

— Вы рассердились на меня, я вижу. Почему? — спросил Ученик.

Соня промолчала. Тогда подсказал Ученик:

— Вам показалось, что я издеваюсь над Ильей Ильичом, когда предложил полететь к звездам?

— Это было нехорошо с вашей стороны. — Соня высвободила руку.

— Да я обожаю Илью Ильича, — улыбнулся Ученик. — Я просто вдруг представил, как будто я высоко в небе и сверху смотрю на Северную Заставу. Темный угол земли среди бескрайних болот, маленькие домишки, убогие мечты, пьяные перебранки у чайной, и вдруг в одном из сотен домов, в небольшой комнатке сидит человек и мечтает о далеких звездах, о покорении пространств, о совершенных существах. Ведь он здесь единственный хранитель человеческого огня, один в пустыне разума.

— Ладно, я не обижаюсь, — примирительно перебила Соня, показывая, что разговор окончен.

Она уже повернулась, но Ученик сказал:

— Слышите, пахнет печным с Хлебной улицы. Знаете, мы в детстве ходили воровать с завода ванильные пряники.

— Мы тоже ходили, — Соня усмехнулась. Упоминание о Хлебной улице унесло ее куда-то прочь. Она отрешенно добавила: — На Хлебной улице хорошо.

— Что? — удивился Ученик.

— Ничего, ничего, — поправилась Соня и спросила: — Что у вас там вчера грохнуло?

Ученик не сразу понял, о чем речь, а догадавшись, сконфузился.

— Сервант.

— Ну, раз сервант, так сервант. До свидания, — она поправила накинутый платок и ушла.

Ученик снова посмотрел на часы и, хлопнув себя по бокам, будто опять вспомнив о каком-то неотложном деле, почти бегом сорвался с места. Нет, определенно, у него был задуманный план, план весьма оригинальный в местных условиях. В то время, как жители Северной Заставы доживали остатки воскресного дня и готовились ко сну, а некоторые давно уже спали, набираясь бодрости и терпения для понедельника, Сергей Петрович вышел на пологий берег речки Темной.

К ночи с моря подул сырой северо-западный ветер. Низкие бесформенные тучи закрыли едва появившиеся звезды и началась оттепель. Но снег еще не растаял и в вечерних сумерках река казалась черной бездонной расселиной меж сереющими плоскими берегами. Вблизи, гулко хлюпая, проплыла скрюченная коряга, сорванная где-то в верховьях. Вопреки напору ветра она, гонимая течением, тяжело прорывалась на свободные морские просторы. Где-то у берега заскрипел утлый плотик, кое-как привязанный капроновым парашютным шнуром к замерзшему в грунте куску арматуры.