Хлумов В.
СТАРАЯ ПЕСНЯ
Комедия
Мать - Надежда Львовна Шнайдерман.
Михаил Анреевич Каракозов - дядя Миша, старинный друг семьи.
Леонид Абрамович Шнайдерман - сын, зубной врач, на вид лет тридцать.
Юлия Абрамовна - дочь, младше брата лет на пять.
Женя - девушка из соседнего подъезда.
Таня Кожевникова - подруга Юлии.
Владимир Кожевников - муж Тани.
Почтальон.
Представитель еврейской общины.
Молодой человек - представитель фирмы по продаже недвижимости.
Молодая женщина - секретарь представителя.
Картина первая
Конец воcьмидесятых годов. Гостиная в старой московской квартире. В ожидании гостей наведен относительный порядок, но все же видно, что хозяева собираются съезжать. На стене, чуть покосившись, висит большая картина - копия Шишкина "Рожь" (копия сильно больше оригинала). В другой стороне - копия Марка Шагала - две летящие фигуры над Витебском (тоже увеличена и висит неровно). В углу гитара, на журнальном столике двухкассетник. Появляется молодая хозяйка.
Юлия (зовет). Мама! (оглядывается по сторонам и снова зовет) Мама!
В гостиную медленно входит мать.
Юлия. Мама, ты не видала такую зеленую коробку с вилками?
Мать. С серебряными?
Юлия (нетерпеливо). Да, да, конечно, с серебряными...
Мать. Посмотри там (показывает в угол), в ящике номер шесть, под Тургеневым.
Юлия подходит к коробочному небоскребу, нагибается, находит нужный номер и кое-как снимает верхние ящики. Мать тем временем подходит к большому столу, отодвигает стул, устало присаживается.
Юлия (развязывает веревки, роется). Тут ничего нет (достает какие-то альбомы).
Мать (вздыхая). Ты же взяла девятый ящик , посмотри, где точка.
Юлия. Но под Тургеневым (пинает бывший верхний ящик с надписью: ТУРГЕНЕВ).
Мать. Я имела в виду, что в этой стопке...
Юлия. Господи, ты издеваешься надо мной, неужели нельзя сразу помочь (снимает еще ящики)? Почему все перепутано? А? Почему все так перепутано? Еще вчера все было по порядку, я же сама надписывала.(В отчаянии присаживается на ящик, берет в руки старый, потертого бархата альбом.) Я ничего не успеваю. Боже, зачем нужно было устраивать этот отходняк. Мама, сколько времени?
Мать. Пол-шестого.
Юлия. Ничего не успеваю, ой, нужно покрошить картошку и яйца.
Мать. Я уже порезала.
Юлия (раскрывает автоматически альбом). Почему все так перепутано? (смотрит на фотографии. Наконец, соображает.) Зачем его запаковали? Кто его сюда положил? Я же просила, не кладите альбомы!
Мать качает головой. Входит Леонид. Напевает тумбалалайку.
Леонид (иронически). Предаемся ностальгическим воспоминаниям по родине-мачехе, господа евреи.
Юлия (захлопывает альбом). Уйди с глаз долой.
Леонид. Юленька, зачем злишься, голубушка. (Подходит к столу, пытается взять ломтик сухой колбасы).
Юлия. Отойди от стола, негодяй.
Мать. Леня, пойди на кухню, попей чайку.
Леонид. Ах, чай, русский душистый чай, боже, в последний раз, мамочка, как это прекрасно: в последний раз! (Все-таки берет ломтик. Снова запевает тумбалалайку.Уходит.)
Юлия. Что я искала? Я забыла.
Мать. Вилки, серебряные вилки (замолкает, вспоминая). Я купила в пятьдесят девятом, в Столешниковом, Абраму Иосичу на юбилей. Если бы он знал...
Юлия. Мама, перестань сейчас же, мы же договорились - больше ни слова. (Ищет ящик номер шесть.) Как все перепутано. (Достает вилки. Принимается вытирать их полотенцем и раскладывать на столе).
Мать. Сколько будет народу?
Юлия. Пятеро, кажется, пять. Постой, нас - трое, Кожевникова Таня четыре...
Мать. А Владимир?
Юлия (нервно). Владимира не будет.
Мать. Ну, значит, всего - пять.
Юлия. Как же пять? Четыре.
Мать. Еще дядя Миша.
Юлия. Дядя Миша?! Разве он в Москве?
Мать. Да, он проездом в Москве, он звонил вчера, я... я забыла сказать.
Юлия (подозрительно). Он звонил, зачем?
Мать. Ну просто, позвонил.
Юлия. И ты его сразу пригласила...
Мать. Но что здесь такого, Юленька. Человек позвонил, я пригласила, неизвестно еще, когда свидимся.
Юлия. Мама, ты невыносима, зачем приглашать чужого человека.
Мать. Почему чужого, ты же знаешь, Михаил Андреевич - наш друг, он был другом папы, и потом, я же не спрашиваю, зачем ты пригласила Кожевниковых.
Юлия (нервно). Я позвала только Таню. (Пауза.) Ладно, надеюсь, ты больше никого не приглашала.
Снова появляется Леонид. У него в руках за спиной тюбетейка.
Леонид (подходит к матери, надевает тюбетейку). Мама, а что такое тумбалалайка? Тум балалайка или тумба лалайка? Причем тут тумба?
Мать (доброжелательно). Баломут.
Леонид. Нет, ты скажи, причем здесь тумба?
Мать махнув рукой, тяжко вздыхает. Леонид опять запевает и пытается пританцовывать лезгинку. Потом останавливается.
Леонид. Эх, отрощу бороду, прочту Талмуд, и в пески, в пески... (Поворачивается к Юлии) Юлия Абрамовна, почему не в духе?
Юлия. Отстань. (Смотрит, куда бы еще положить вилку).
Леонид. Да что вы все, как на похоронах? Глупый народ, чего носы повесили. Новая жизнь начинается, новые горизонты вдали забрезжили, а они куксятся? Чай, не в Сибирь едем, на родину, (к Юлии) к мужу, кстати.
Юлия. Ты посмотри на нее, сидит как заговорщица. Затеяла эти похороны, так еще и дядю Мишу пригласила. Договорились же - все решено, все навсегда решено...
