Мастер артефактов - [137]

– Значит, они питаются человеческими страхами, поэтому их и привлекают кошмарные сны?

Ойру кивнул:

– Но не только сны. Потайные желания, запретные устремления, темные мысли и еще более темные поступки. Все они попадают сюда из мира сновидений и притягивают эйдолонов. Эйдолы же так страстно жаждут жизни, что высосут без остатка даже самые омерзительные помыслы, а затем, напитавшись болью, сами начинают играть в высосанный кошмар, лишь бы ощутить хотя бы намек на жизнь, в которой им отказано.

– И мы должны их убить?

– Да.

– Хорошо. Как?

Ойру указал на клубящийся хаос у них под ногами:

– Посмотри: они созданы из нематерии, но разрывают друг друга на части зубами и когтями.

Ассасин вытянул руку, и уже через мгновение тени над его ладонью сгустились, превратившись в обсидиановое копье, наконечник которого был почти в половину длины древка.

– Это копье цян состоит из того же. – Он постучал острием по груди. – Как и моя броня. Все это осколки пустоты, тени, уплотненные до состояния твердого вещества. Это дым и сталь, пар и пустота. Клинки в этом мире высасывают жизнь того, к кому прикоснутся. Они нереальны – однако, будучи эхом реального мира, могут резать, кромсать, рубить и сечь не хуже мечей, выкованных в мире людей.

В подтверждение своих слов Ойру провел наконечником по груди, разрезав черную пластину.

Маюн кивнула:

– А мне как с ними сражаться? Ты дашь мне такое же копье?

– Нет. В мире физическом я смог бы сделать тебе клинок из своей сомнумбры, но здесь ты сама призываешь свое оружие. Оно должно прийти к тебе из твоего разума, – впрочем, в твоем случае скорее из твоей души. Призови свои огненные клинки. Возможно, здесь они проявятся по-другому или даже не проявятся вовсе. И все же попробуй.

Маюн отвела взгляд от беснующихся чудовищ. Сфокусировав внимание на внутренних ощущениях, она увидела ярость и боль, по-прежнему переполнявшие ее душу. Маюн погрузилась в них, принимая, и направила вовне через руки…

В ладонях на мгновение вспыхнули слабые огоньки – и тут же погасли.

Ойру покачал головой:

– Ты кричащая, табибито. Чтобы пробудить силы, используй не только дух, но и голос.

– Шел бы ты куда подальше, – огрызнулась девчонка.

– Оглянись – дальше уже некуда, – парировал Ойру, жестом указывая на пропасть, края которой расширялись на глазах.

Маюн снова посмотрела вниз. Склоны расщелины представляли собой гигантские ступени, исчезающие в темноте. Земля по краю пропасти была вздыблена, так что разглядеть эту трещину, пересекающую черным шрамом серый ландшафт, издалека не представлялось невозможным. Тем не менее признак наличия этой бездны все же существовал: в самой яме и вокруг нее витали серые призраки, а их бессловесные крики, казалось, эхом отдавались от ее стен.

Ойру уверенно привел их в это место, ни разу не сбившись с пути. Как будто его самого тянуло сюда… как и эйдолонов. Маюн не могла оторвать взгляда от колышущихся теней. Их жуткие нечеловеческие очертания казались знакомыми, и от этого ей было не по себе. Ее тело вдруг затряслось, она открыла рот, и из ее горла вырвался оглушительный вой, в котором звучали ярость, боль и отвращение. Перед лицом сверкнула яркая вспышка – и исчезла.

– Любопытно, – прокомментировал Ойру. – Похоже, ты обладаешь еще и способностью управлять светом. Впрочем, в этом мире толку от нее мало.

Он посмотрел в бездну, потом вновь перевел взгляд на Маюн:

– У эйдолов нет души, поэтому твои способности наездницы тоже не пригодятся. Придется прибегнуть к иному способу воззвать к твоей магии.

– Какому еще способу? – с горечью спросила Маюн.

– Тому же, благодаря которому ты в Возгаре умертвила кровяного дракена.

Маюн вспомнила ту битву. Как же давно это произошло – кажется, и вовсе в прошлой жизни. Она была безоружна, истерзана и еле жива, но как только острые зубы пронзили ее тело, она почувствовала свою силу и обратила ее в сияющие клинки.

– Он едва не убил меня. – Голос Маюн дрогнул. – Как же мне было больно!.. Я думала, пришла моя смерть. О, как я злилась на жизнь и на саму себя – я ведь так и не успела отомстить отцу за все, чего он меня лишил.

– Отцу?

Маюн, словно внезапно очнувшись, тряхнула головой:

– Анневу! Само собой, Анневу, кому же еще? Это он забрал у меня отца. Он врал мне. И опозорил меня. Из-за него вся моя жизнь пошла прахом!

Ойру кивнул:

– Борьба с дракеном пробудила в тебе отчаяние, панику, страх и боль. Это и есть твои орудия убийства, и боль – главное из них. Каждый удар делает тебя сильнее и смелее. Прими эту истину. Ты не можешь призвать свои огненные клинки, потому что не чувствуешь опасности. Ты должна сама броситься в огонь – и лишь тогда сумеешь разжечь пламя своей силы.

На сей раз Маюн не стала медлить. Не сказав ни слова, она сделала шаг вперед – и полетела в кишащую монстрами бездну. Почувствовав, как что-то схватило ее за ногу, Маюн сделала кувырок и оттолкнулась от каменной стены. Когда она наконец приземлилась, то увидела, что стоит на одной из гигантских террас склона, которая находилась ровно на середине расстояния от края пропасти до дна. Тысячи отвратительных созданий потянулись к Маюн, преграждая путь наверх. На пальцах девушки заплясали крохотные искры.