Мастер артефактов - [126]

– Потому что, во-первых, это не так просто, а во-вторых, мы не монстры. Эйдолы едят сны живых, потому что сами не живые. Мы же с тобой когда-то жили. Мы способны создавать собственные сны. Нам ни к чему охотиться за тенью чужих мыслей. Стала бы ты питаться испражнениями? Или дышать воздухом, побывавшим в чьих-то легких? Человеческие сны дают эйдолонам жизнь, которой у них нет и не будет, но для нас они могут стать смертельным ядом.

Маюн фыркнула:

– Ладно уж. Когда начнем?

Ойру оглянулся на круг, часть которого уже скрылась за горизонтом:

– Скоро.

Они снова двинулись в путь. Через несколько минут Ойру сам нарушил молчание:

– Царство теней приглушает дух. Ты чувствуешь в себе какие-нибудь перемены?

Маюн немного подумала и ответила:

– Кажется, да. Во мне по-прежнему пылает гнев, но он… какой-то другой. И боль стала слабее. Я как будто не такая… взрывная.

Ойру согласно кивнул, и Маюн продолжила:

– Маска вроде бы не изменилась. Думаешь, это место повлияло и на мою силу?

– Узнаем, когда доберемся до пустошей.

Маюн поджала губы и, погладив себя по золотой щеке, пробормотала:

– Поскорей бы.

Примерно через час – так показалось Маюн, ведь сказать наверняка, сколько прошло времени, было сложно, – Зеница Дорхнока окончательно скрылась за линией горизонта, и мир теней погрузился во тьму. Ойру остановился и, обернувшись к Маюн, сказал:

– Садись, табибито. Начнем медитацию.

Они сели на землю, скрестив ноги, и закрыли глаза.

Каждые несколько минут Ойру говорил что-то вроде «очисти разум, ты должна воззвать к своей внутренней бездне», и Маюн честно пыталась следовать его дурацким рекомендациям, но все тщетно. Ей стоило немалого труда сидеть неподвижно и держать глаза закрытыми. Она прислушивалась к дыханию Ойру, пытаясь приноровить свое собственное к спокойному ритму, а в итоге начинала дышать лишь быстрее. О, какое это было мучение! Ей хотелось вскочить на ноги и размяться, но нет же – вместо этого она была вынуждена сидеть, как статуя, дышать и медитировать.

Какая идиотская трата времени!

– Очисти разум, табибито. Позволь сомнумбре насытить тебя.

Бессмысленно. И глупо.

Маюн чувствовала, как тело наливается тяжестью, а сознание, бурлящее от мыслей, слепнет и глохнет, собираясь погрузиться в манящую пучину сна.

– Только не спи, – предупредил Ойру, и голос ассасина прогнал ее сонливость. – Иначе попадешь в мир сновидений, а мы туда пока не собираемся. Медитируй. Это единственное, в чем нуждается твое тело.

– Да я пытаюсь! Просто все это как-то…

Бессмысленно. И глупо.

– Стань пустотой, – в сотый раз повторил ассасин. – Твоя аура выдает тебя. Твой разум неспокоен.

– Естественно, мой разум неспокоен, – прошипела Маюн, резко открывая глаза. – Вместо того чтобы гнаться за Анневом, я сижу черт знает где и слушаю бредни какого-то демона! Да гори оно все в пяти пеклах!

Ойру поднялся на ноги.

– Пойдем, – бесстрастно сказал он. – Умбра на исходе, Зеница Дорхнока вот-вот отверзнется. Попробуем в следующий раз, когда ты будешь настроена более серьезно.

Так продолжалось три дня подряд – точнее, три антумбры, – а накануне третьей умбры терпение Маюн лопнуло.

– Да не могу я! – закричала она. – Маска мне мешает, она вечно вмешивается в мои мысли!

– Ты должна, – спокойно ответил Ойру, не открывая глаз. – Если не научишься входить в медитативное состояние, не сможешь поглотить нужное количество сомнумбры, и в конце концов твое тело и разум истощатся и погибнут.

– Сомнумбра, – передразнила его Маюн. – Что-то я нигде ее не вижу, не чувствую ее запаха и вкуса. Откуда ты знаешь, что я уже не наелась ею до отвала?

– Да, ты впитала ее в себя.

– Что? Тогда какого дьявола мы до сих пор маемся ерундой?

Ойру выдохнул. Не вздохнул от усталости или раздражения – для этого потребовалось бы испытывать первое или второе, а эмоции ассасину были давным-давно чужды. Впрочем, в этом мире, где любое, даже незначительное действие являлось эхом реальной жизни, его реакция вполне соответствовала поведению уставшего и раздраженного человека в мире живых.

– Мы делаем это потому, что ты поглотила слишком мало сомнумбры. Находясь в мире теней, твое тело постоянно впитывает сомнумбру, но этого количества недостаточно для того, чтобы поддерживать твою силу. Поэтому ты должна отдыхать. А значит, научиться медитации.

Маюн снова закрыла глаза и в очередной раз попыталась отыскать «свой центр» – что бы это ни значило. Она увидела свой гнев – ненависть и яд, сплетенные в плотное пылающее кольцо, – и инстинктивно почувствовала, что должна сосредоточиться на этом кольце, заставить его гореть еще ярче… Но ведь Ойру сказал, что эмоции нужно отпустить…

– Моя боль делает меня сильнее! Я просто должна разжечь ее!

– Нет, она тебя контролирует. А это далеко не одно и то же.

Маюн зарычала, еле удержавшись, чтобы не открыть глаза.

Так происходило каждый раз. С наступлением умбры, когда Зеница скрывалась за линией горизонта и тени становились глубже и чернее, они останавливались и, вместо того чтобы поспать, медитировали: неподвижно замирали в одной и той же позе, успокаивали разум – и насыщались сомнумброй. Так, по крайней мере, говорил Ойру.