Мастер Альба - [15]
И в воротах их уже ждали.
– Кто такие? – грозно спросил вставший на пути нехилого сложения человек.
Встал, загородил Альбе дорогу. Вдруг задохнулся, упал на колени. Мастер прошёл мимо, как шёл. У крыльца в господский дом встали уже плотной стайкой служки. У переднего в руке качнулась увесистая длинная палка.
– Отрублю руку, – не замедляя шага, равнодушно бросил монах.
Палка не просто опустилась, а пала на землю, брякнула. Трое взошли на крыльцо. Сзади, за спинами – топот ног, скрип закрываемых ворот, лязг железа. Миновали дверные порталы, вошли в гулкую пустоту вестибюля. Точно, есть и с мушкетами. У кого-то и кованое железо блеснуло в руках. Мастер, словно задумавшись, встал, сложив руки на животе, в рукава спрятав кисти. Негромкий, с зловещей вибрацией голос его разнёсся вдоль стен, плеснулся под сводами:
– Скажите хозяйке. Пришёл горевестник.
С искажённым мукой лицом, некрасиво закусив губу, но всё равно оставаясь очень милой семнадцатилетней девушкой, хозяйка подходила сама.
– Цинногвер? – спросила, дрожа. – Что… с ним?
– Где ваши родители? – вместо ответа проговорил стоящий неподвижно Альба. – Позовите их. Пусть станут здесь.
Пришли и они. Хрипло дышали охранники у дверей. Задавленно всхлипывая, зажимала рукой рот женщина – её мать.
– Веруете ли вы в Бога? – сурово спросил неподвижный монах.
– Веруем, – ответил за всех поддерживающий мать мужчина.
– Англиканской ли вы церкви или Римской? Говорите, мне можно.
– Англиканской…
– Тогда опустимся все на колени и прочтём молитву. За упокоенье того, кто к вам уже не придёт никогда. Помолимся, потому что Цинногвера больше нет.
Вскрикнула и зашлась тихим воем девочка-хозяйка. Выдохнули-простонали стоящие в холле. Альба, за ним – все остальные опустились на колени.
– Патер ностер! – принялся читать на латыни монах…
Девушка, стоя на коленях, сквозь плач пыталась вторить. Оперлась рукой перед собой. Бэнсон видел, что рука эта дрожала.
Прозвучали последние слова молитвы.
– Амен! – возгласил Альба и поднялся с колен.
– Амен! – нестройно откликнулись встающие и засопели, забрякали, зашуршали.
– Мы можем уединиться? – спросил Альба.
– О, конечно! – девушка, плача, почти не помня себя, ходила от него к родителям и обратно. – Конечно, святой отец! Идёмте, скорее идёмте!
В боковой зале, как видно столовой, трое пришедших и трое хозяев сели за стол. Девушка выпила воды, стала успокаиваться, но всё ещё дрожала, словно в ознобе. Теперь громко плакала мать.
– Но скажите! – взлетел отчаянный голос. – Правда ли, что он мёртв? А может, это ошибка? Да, он давно не писал и пропал где-то… Но вдруг?
– Нет, дочь моя. Я в это время был рядом. Я видел доподлинно. Мы, – монах повернул капюшон в сторону молчащего Бэнсона, – последние, кто видел его живым. Мы бились. Он умер при нас.
– Но может быть… Может быть… Только ранен? Так часто бывает!
– Крепись, дочь моя. Он не может быть ранен. Ему отсекли голову.
– О нет!! Как же это?!
– На то была воля Божья. Всё, что он успел мне передать перед схваткой, – как вас найти и вот это…
Альба медленно, словно живого птенца, достал из-за пазухи ключ. Спокойствие и землистая бледность пали на тонкое лицо девушки.
– Да, – прошептала она. – Он носил его на себе…
– Он просил, чтоб я посвятил тебя в то, что за дверью.
– Мы войдём туда?
– Да. Мы войдём.
– Но, кроме него, никто не смел…
– Да, он говорил. Там ловушки. Поэтому сначала я сам осмотрю.
– Он говорил… – как будто силясь что-то вспомнить, повторяла вслух девушка. – Он говорил… Он говорил… Да! Если кто-то придёт, как бы от него… Скажите… Простите, святой отец, но он говорил… Ответьте, как его звали его самые близкие друзья?
Потянулась пауза. Монах приподнял капюшон. Над столом просвистел его вздох. И, как камень с небес, тяжко грянуло слово:
– Регент…
Девушка вновь застонала.
– Мы все, – добавил горестно Альба, – звали его Регент.
– Он пел в церкви… В хоре…
– Он был непростой человек, – громко и скорбно уверил монах. – Он умер. Его больше нет.
Она сидела, раскачиваясь на скамье, плотно обхватив себя поперёк живота руками. Всхлипывала, закусив губу. Пыталась совладать с собой, успокоиться. Спросила, вздрагивая:
– Мы пойдём туда сейчас?
– Нет, дочь моя. До утра – мы будем молиться. А утром я вам передам во владение то, что за дверью…
Альба не ужинал. Бэнсона и Симеона покормили и, поскольку те были больны, устроили спать.
Когда Бэнсон проснулся, он какое-то время с удивлением смотрел на свет, проходящий сквозь цветное окно, и силился понять, где это он. Симеон посапывал рядом, разметав на белёном холсте свои тонкие ручки.
Послышался осторожный стук в дверь. Бэнсон вдруг икнул, выпучил глаза и припечатал ладонь к раскрытому уже рту: какое тут “войдите!” Он же немой!
Мгновение выждав, стоящий за дверью медленно стал её приоткрывать. Бэнсон молчал. Вошла вчерашняя девушка, вся в чёрном. Бэнсон угрюмым кивком поздоровался с ней. Чёрные круги под глазами. Обмётанные сухие искусанные губы. Тонкие пальцы в чёрном кружеве перчаток. Вымученно улыбнувшись, юная хозяйка имения поклонилась и вышла. Вместо неё объявился опрятный, не поднимающий глаз человек, держащий чистое бельё и красный, очевидно, обожжённый без глазури, горшок с жидким мылом. На шее у него висел матерчатый щиток с кармашками, из которых торчали бритвы, ножницы, гребень. Зашевелился и сел в постели среди белых холмов одеял и подушек маленький Симеон. Сидел, моргая сонными глазками. Всклокоченный шар светлых волос и круглая голова на тоненькой шее делали его похожим на встревоженного птенца. Перевязанная, оберегаемая рука его сама собой легла на привычное место, к середине груди. Бэнсон протянул ему палец. Ухватившись за него цепкой здоровой лапкой, малыш встал на ножки. Запутался в складках белья, торопливо переступил. Бэнсон одёрнул на нём длинную ночную рубашку, взял обеими руками, как берут обычно кувшин с молоком, налитый до краёв, и изъял из постели. Человек с мылом и простынями усердными, суетливыми жестами, тараща глаза – чтобы немому было понятнее, – приглашал следовать за ним.
«Остров Локк» – это первая книга воспоминаний, написанная мастером Томом Шервудом Локком из Бристоля. Повествование об умении выживать, о трудолюбии, честности, стойкости в опасных ситуациях. Рассказ о благородном отношении к женщине, подлинной дружбе, о выборе правильного жизненного пути.Том рано остался без родителей. Выведав у умелых людей тайны их ремесла, он зарабатывает собственный маленький капитал и отправляется путешествовать. Однако сует любопытный свой нос в такие дела, что вынужден противостоять то могущественным жуликам и злодеям, то кровожадным пиратам.
Томас Локк, бывший простой моряк и корабельный плотник, а ныне дворянин и хозяин огромного имения Шервуд, решает прочно обосноваться в своем новом доме с семьей и друзьями. Но судьба уже готовит Томасу новые испытания: его лучшему другу Бенсону грозит неотвратимая смертная казнь, а на далеком Востоке, из темницы дворца Аббасидов, освобожден враг и соперник Томаса, которому поручено найти Локка и выведать у него тайну джинна, который когда-то якобы помог сбежать из дворца и самому Томасу Локку и всем его матросам.«Люди Солнца» – заключительная, шестая книга из уже полюбившегося российским читателям цикла романов популярного писателя Владимира Ковалевского (Том Шервуд) о жизни и необыкновенных приключениях ма¬стера Томаса Локка Лея, плотника и моряка из Бристоля, и его друзей.
«Призрак Адора» – вторая книга, написанная мастером Томом Шервудом Локком из Бристоля. Книга о чувстве долга и о самопожертвовании. Повествование о судьбе человека, который, попав в общество, где нет ни полиции, ни законов, восстаёт против местных правил и проявляет незаурядные способности.В погоне за похитителями двоих мальчиков-близнецов, детей его старого друга, Том попадает в маленькую империю Мадагаскарских пиратов. Здесь его настигают страшные события: рабство, смерть нескольких близких друзей, встреча с надсмотрщиком-людоедом.
После гибели мастера Альбы Бэнсон направляется в Плимут, где в это время находится принц Сова. Но в дороге он сталкивается с одним из охотников за черепами, который нанимает Бэнсона в телохранители. В отчаянной ситуации, чтобы спасти Серых братьев, Бэнсон решает пожертвовать собой. Он пишет письмо в Бристоль и прощается с Алис и друзьями. Однако остается жив и сам прибывает в Бристоль - вместе с Совой, мастером Йорге испасенными из тайного рабства плимутскими детьми. В пути Йорге рассказывает ему долгую и страшную историю о молодом инквизиторе, называвшем себя Патер Люпус.
После гибели родителей от рук жестоких разбойников наследница благородной фамилии, маленькая девочка по имени Адония, попадает в монастырский приют, откуда ее через несколько лет забирает главарь разбойничьей шайки Иероним Люпус, скрывающийся под личиной монаха. Окружив девочку теплом и заботой, он обучает ее военному искусству. Адония относится к «доброму монаху» с любовью и послушанием, не подозревая, что он повинен в смерти ее родителей. Жадный до наживы Иероним Люпус узнает, что нищий плотник Томас Локк, пару лет тому назад ушедший к южным морям, вернулся богачом.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.