Масштабные ребята - [8]

Директор школы не зря звонил по телефону и выходил из себя. Были теперь в школе и стамески, и сверла, и пилы, и даже небольшой токарный станок по дереву. Токарный станок с ходу отвезли в большой деревянный сарай, в котором раньше хранили шкуры оленей. Теперь, как заявил сам директор, в сарае будет ДОК или, иными словами — деревообрабатывающий комбинат.

Наши девятиклассники и десятиклассники сразу подняли носы. Это все-таки не шутка — делать настоящую мебель! Неплохо пристроился и восьмой класс. Его в полном составе приняли в промкомбинат. Одаренные ученики будут там делать вешалки из оленьих рогов и вырезать человечков на собачьих упряжках, а бездарные варить клей в чугунных котлах.

Нам и седьмому-б тоже придумали работу. Зинаида Борисовна пришла к нам на самый последний урок и сказала:

— Ребята, радуйтесь, мы будем благоустраивать наш родной ПГТ!

Мы не хотели обидеть Зинаиду Борисовну и поэтому начали радоваться, кто как мог.

Зинаида Борисовна приказала явиться завтра в школу в девять часов и принести с собой краски, рисовальную бумагу и цветные карандаши. Точно такое же задание получил седьмой-б.

Между прочим, у нас в школе только два одинаковых класса. Почему в ПГТ набралось сразу столько семиклассников, никто точно ответить не мог — ни родители, ни учителя, ни сам директор школы Григорий Антонович. Это была необъяснимая загадка ПГТ.

На другой день Зинаида Борисовна раздала нам узенькие, похожие на билеты в кино, бумажки. На каждом билете была написана какая-нибудь фраза с восклицательным знаком в конце.

— Перерисуйте печатными буквами, — сказала Зинаида Борисовна. — Постарайтесь, чтобы было красиво. Вложите туда всю душу.

Надписи были разные. У меня — «Дерево — твой друг!» У Леньки Курина — «Украсим наш поселок цветами!»

Ленька приволок с собой большой загрунтованный холст, кисти и мольберт с тусклыми пятнами засохших красок. Места за партой Леньке не хватило и он уселся, как фон-барон, за учительский столик. Это было даже лучше, потому что рядом со мной села Ира-маленькая.

Ира-маленькая старалась изо всех сил. Лишь изредка она отрывалась от работы и спрашивала меня, какой краской красить. Каждую букву Ира красила отдельным цветом, а по уголкам рисовала маленькие, похожие на амеб, цветочки.

По соседству с нами корпел седьмой-б. Мы не знали, какие страсти кипят за дверью, но все равно были уверены, что утрем нос седьмому-б. Наш класс всегда был впереди.

Под конец все немного утомились и стали рассеянными. Я взглянул через плечо на Ирин плакатик и увидел, что наша отличница пишет слово «насаждения» через «о». Но Ире я ничего не сказал, потому что она уже «насолила» четыре бумажки с буквой «о». Кому надо, тот и так прочтет.

Зинаида Борисовна, по-видимому, разделяла мою точку зрения. Она подошла к Ире, прочла ее плакат, а потом погладила по голове и сказала:

— Молодец, продолжай в том же духе!

В час дня Зинаида Борисовна отпустила нас домой, а класс заперла на ключ, чтобы наши плакаты не стянул завистливый и эгоистичный седьмой-б.

Благоустройство родного ПГТ было отложено до завтрашнего дня. Краски и кисточки уже сыграли свою роль. Теперь нам предложили принести на выбор метлу, лопату или помойное ведро.

Производственная практика не застала меня врасплох. Месяц назад мама сшила отличный синий комбинезон для мальчика-подростка. Комбинезон получился точно такой, как в журнале «Работница» — с молнией посередине, с пряжками на плечах и двумя карманами спереди и сзади.

Хуже было с шанцевым инструментом. Утром я надел комбинезон, запихал в карман бутерброд и пошел на разведку в сарай. Я всегда испытывал волнующее, совершенно необъяснимое чувство, когда входил в эту темную и тесную каморку. Мне казалось, в сарае жило каким-то странным образом мое прошлое, настоящее и будущее.

В углу стояли детские заржавленные салазки с высокой спинкой, там и сям валялись деревянные кубики с затертыми, уже выученными мною буквами. На стенах, будто реликвии, висели обшитая войлоком фронтовая фляга отца, хорей, которым погоняют оленей и длинные растоптанные торбаса из нерпы.

Я окинул взглядом сарай и увидел поперечную пилу с двумя деревянными, отполированными ладонями, ручками. Пожалуй, это было то, что надо.

Я вытер пилу тряпкой, перекинул через плечо и отправился в школу. Во дворе уже кучился народ. Ребята с завистью смотрели на комбинезон мальчика-подростка и пилу, которая покачивалась и звенела стальным производственным звоном на моем плече.

Каждый принес, что мог. Ира-большая — веник, Ира-маленькая — совок, которым выгребают золу, а дурак Манич — большой пеньковый мешок. Манич стоял возле дверей и держал развернутый мешок за уголки, как торговка на толкучке.

Я подошел к Маничу и сказал:

— Здравствуй, Манич. Продаешь?

Манич страшно смутился и спрятал мешок за спину. Шутка моя всем очень понравилась. Во дворе сразу поднялся шум и хохот. Молчком стоял только Ленька Курин. Но от него ничего хорошего я и не ждал.

Пришла Зинаида Борисовна с ключом от класса. Мы забрали свои плакатики и вышли во двор строиться. Впереди всех с полотном на длинном шесте стоял Ленька Курин. Я человек объективный и поэтому ничего плохого про Ленькину картину сказать не могу. На голубом фоне четкими красивыми буквами Ленька написал: «Украсим наш поселок цветами», а внизу нарисовал маслом огненно-красные жарки, синие колокольчики и еще какой-то незнакомый цветок на тонкой хрупкой ножке.