Массена - [8]

Внутри было столь же неказисто. Джеку после его шикарных похождений с Фата-Морганой показалось втройне неказисто, и его невольно покоробило. Но разговор с Гольтом и предстоящее «таинственное дело», на которое Гольт неоднократно намекал, так заинтриговали его, что он решил не обращать внимания на обстановку «Аранджи».

Очевидно, здесь все посетители были свои люди. Гольт со всеми дружески раскланивался, обменивался замечаниями. Джек заметил, что почти все посетители были, судя по говору, немцы, и притом немцы солидные и упитанные, а двое были даже шикарно одеты, в дорогих панамах и с толстыми золотыми цепочками на животе.

— А вот и сам хозяин! — сказал Гольт и потащил Джека к маленькому уродливому субъекту с морщинистым лицом и маленькими острыми и сверкающими глазками. — Здравствуйте, хозяин! Вот я вам привел еще одного клиента!

Хозяин имел такой же грязный и замызганный вид, как и его заведение. Джек сразу почувствовал к нему отвращение и совершенно недоумевал: зачем понадобилось знакомиться с этим типом? К чему такие церемонии? Он вообще многого не понимал в поведении Гольта. Но эта таинственность в связи с трущобным характером «Аранджи» сильно заинтриговала его.

Хозяин бесцеремонно оглядел Джека, словно ему нужно было изучить ого внешность, и равнодушно отвернулся. Гольт сел за отдельный столик, в сторонке, любезно придвинул Джеку стул и крикнул:

— Викентий! Подай мне порцию борща! С мухами!

— Почему с мухами? — удивился Джек.

Голы совершенно серьезно объяснил:

— Потому что у них в кухне чертова бездна мух! И у них сидит там мальчишка, который вылавливает мух из тарелок перед тем, как подавать гостям. А так как он делает это прямо пальцами, то я предпочитаю вытаскивать мух сам.

— Зачем же пальцами? — недоумевал Джек. — Почему ему не дадут ложку?

— Это невыгодно! С ложкой он будет зачерпывать и суп. Вот он и обжигается. Несчастный парнишка он, в сущности! Эксплуатируют его здесь вовсю, еще почище, чем ваш возлюбленный Морган эксплуатирует своих рабочих! Мы уже неоднократно били здешнего хозяина за это.

Джек заявил:

— Знаете, мне что-то не хочется есть. Я так посижу.

— Брезгуете? — улыбнулся Гольт. — Пустяки! Зато кормят хорошо. Вкусно. Возьмите «бортш» и «кулебак», это специальность «Аранджи». Национальные кушанья.

— Чьи национальные? Какой нации?

— Той нации, к которой принадлежит здешний хозяин. Не все ли вам равно?

Викентий, бледный, веснушчатый парень, подал тарелку «бортша».

— А где же мухи? — спросил Гольт.

— Извините, сэр, сегодня мух не было.

— Врешь!

— Честное слово!

Джек подумал и заказал порцию и себе. Но заметил:

— Отчего вы не бьете здешнего хозяина также и за неряшливость?

— Не действует! — улыбнулся Гольт. — Это у него уж врожденное. Горбатого могила исправит!

«Бортш» оказался настолько вкусным, что Джек стал с жадностью поглощать его, уже не заботясь о том, какой он национальности и купались ли в нем пальцы мальчишки, ловца мух в «Аранджи».

Франк Гольт смотрел на него и посмеивался.

— Ну, а теперь поговорим о деле!

Они сидели друг против друга, положив локти на стол, почти лицом к лицу. В трактире было шумно, и разговор их никому не был слышен.

Гольт велел подать вина и усердно подливал Джеку в кружку. От горячей еды и от пива Джек разгорелся. Сладкое чувство животной теплоты, блаженного довольства и беззаботности наполняло его. Его собеседник казался ему великолепнейшим человеком. Джеку хотелось смеяться, шутить и говорить без конца.

Гольт, наоборот, был очень серьезен.

— Прежде всего, расскажите мне, кто вы, собственно? Я ведь ничего еще о вас не знаю! — сказал он.

Джек начал:

— Я был портовым рабочим в Нью-Йорке. Но больше работал по обслуживанию пассажиров: отнесешь багаж, сбегаешь по какому-нибудь поручению. Я, знаете, с детства ужасно люблю пароходы, и меня всегда тянуло потолкаться на палубе, забраться в каюту, побеседовать с матросами. Однажды я отнес на берег багаж какого-то старика-профессора и так понравился ему, что он пригласил меня служить у него приходящим лакеем. Это был профессор Коллинс… Вы, может быть, слыхали о нем?

Последнюю фразу Джек произнес довольно робким тоном. Он вдруг испугался, не повредит ли ему такая откровенность.

Но Гольт спокойно кивнул в ответ и сказал:

— Слыхал. Знаю. Продолжайте!

— Ну, так вот, я и служил у него. До тех пор, пока…

Джек покраснел и запнулся.

— До тех пор, пока что?

— Видите ли, это очень странная история… Даже невероятная. Я боюсь, что вы мне даже не поверите. Между тем, это самая святая истина. Профессор Коллинс изобретал самые необыкновенные вещи, и, между прочим, «Глориану»…

— Что же это такое? — спросил Гольт и еще подлил Джеку пива.

— Это?.. Это необыкновеннейшая вещь… (Джек на мгновение подумал было о том, что не мешало бы держать язык за зубами, но его охватило стремление к откровенности). Вы берете ее, приставляете вот так к шее — и больше ничего. Вы исчезли.

— Куда исчезли?

— Никуда. Вы, собственно, остались на месте, но вас уже не видно, вы невидимка. А как только сняли «Глориану» с шеи, вас опять видно.

— Что же это такое? — недоумевал Гольт. — Я боюсь, что вы выпили лишнее! Неужели на вас так сильно действует пиво?