Массада больше не падет! - [20]

Рубинчик вывалился через разлохмаченный пулями борт, дернул кольцо парашюта и… приземлился чуть ли не в самом центре расположении отряда имени товарища Давида Иезексона.

Защитники Массады встретили крылатого воина с плохо скрываемым удивлением и совершенно не скрываемым уважением. Остроглазые лучники и пращники разглядели, кто сбил единственный вражеский истребитель, и радостно встретили нового бойца…

— Летал, говоришь? — рядом со спорщиками неожиданно объявился Иосиф Левинзон. — А как ты думаешь, Илья: ты мог бы летать в небе, если бы Единый Бог — Бог Израиля был против?

Алон гордо взглянул на Рубинчика. Поддержка хахама — это именно то, что ему сейчас было нужно. Алон — отличный лучник, но вот в споре у него все слова где-то теряются. Они же — не стрелы в колчане, вот и теряются…

Иосав бен Леви и Иосиф Левинзон изо всех сил старались сохранить в душах бойцов веру в Бога, но появление все новых и новых бойцов-атеистов сильно действовало на морально-этическое состояние — хотя они и не знали таких слов! — тех воинов, что еще оставались верующими…

Рубинчик, к удивлению Алона, не смутился, а, чуть подумав, переспросил:

— Значит, товарищ Левинзон, я летал по воле Бога?

— Вот именно, Илья, вот именно. Всё происходит по воле божьей…

— Значит, сбили меня тоже по божьей воле? Так этот бог — за немцев?

Иосиф буквально подавился словами, которые он собирался произнести. Он перевёл взгляд на Алона-лучника, и обнаружил, что тот пристально смотрит на своего хахама. Левинзон помолчал, а затем заговорил, тщательно подбирая слова:

— Нет, Бог Израиля не на стороне немцев. Но ответь мне, Илья, а разве ты не грешен перед Единым Богом? Разве ты чтил субботу, разве ты читал Тору, разве ты ходил в синагогу? Так почему же тебя удивляет, что Бог Израиля отвернулся от тебя и не помог тебе в твоем небесном сражении?

Он гордо взглянул на младшего лейтенанта уверенным взглядом победителя, но Рубинчик, бывший в училище комсоргом учебной роты, не собирался вот так запросто сдаваться.

— А люди в твоей деревне, товарищ Левинзон, тоже не ходили в синагогу? Они тоже забыли бога?

— Не все… — осторожно ответил Иосиф. И, почувствовав подвох, добавил — Но все были грешны…

— Сильнее чем я, который никогда не чтил субботы, не ходил в синагогу и не читал ваших святых свитков?

Аллон напряженно следил за новым хахамом. Ведь он же должен ответить. Но Левинзон молчал, и молчание его затягивалось. И тогда сикарий отважился:

— А ведь мы соблюдали субботу… — начал, было, он, но внезапно был прерван появлением бригадного комиссара.

Повинуясь вбитой долгими годами войны дисциплине, Алон вытянулся и гаркнул: — Здравия желаю, товарищ бригадный комиссар!

Рубинчик присоединился к лучнику, а Ефим вскинул руку к фуражке и с интересом посмотрел на Иосифа:

— Ну, брат, ответь же товарищу. Они-то и в синагогу ходили, и субботу соблюдали, а римляне их все равно расколошматили. Как же так, и куда же смотрел, — тут он ехидно усмехнулся, — «Единый Бог — Бог Израиля»?

Иосиф хотел что-то сказать, но плюнул, развернулся и молча пошёл прочь. А Ефим подошел к Алону, приобнял его за плечи:

— Ты, товарищ Рубинчик, неверно говоришь. Вот ты летал, мол, а бога не видел. А разве те люди, которые сделали твой самолет — не боги? А ты сам, разве не бог, если носишься в небесах со скоростью пятьсот километров в час? А Алон, — тут он повернул сикария к себе лицом, — Алон разве не бог? Смотри: у него всего-то лишь изогнутые рога антилопы, а у немцев и пушки, и танки, и пулеметы. Но они его убить все никак не могут, а он уже на тот свет наладил десятка два гитлеровцев. Если еще не побольше… Разве такое под силу какому-то богу?

Алон потрясенно молчал. Он — бог? Бог Израиля?

В голове лучника была полная кутерьма, но он честно пытался разобраться в ней.

— Так я бог? — спросил он недоверчиво.

— Бог…

— А мне тогда выстроят храм?

Он удивленно смотрел на хохочущих Ефима — Красного комиссара и на Рубинчика, а на Илью даже обиделся, когда тот, с силой хлопнув его по плечу, простонал:

— Может, тебе ещё и жертвы приносить?..

Глава 11

Зима пришла, как и всегда в России, внезапно. Еще вчера под хмурой осенней моросью чернели голые деревья, а сегодня земля закуталась белым покрывалом, деревья засеребрились снежными уборами, лужицы вымерзли, а болота покрылись хрустким ледяным покровом. И как всегда, к ней не успели подготовиться. Ни красноармейцы, ни оккупанты, ни партизаны…

…Эфраим поёжился и чихнул, а потом с тоской взглянул на Ефима:

— Скажи, и долго у вас… — он обвел рукой заснеженные деревья, — вот это?.. — Ну, как тебе сказать? — Левинзон поплотнее запахнул шинель, — Полгода. Иногда — чуть дольше…

— Элогим… — выдохнул младший Бен-Леви и грустно посмотрел на вырвавшееся изо рта облачко пара. — Бог Единый, зачем ты создал такую холодную землю? Неужели нельзя было сделать так, чтобы везде было тепло, как дома?

И он повернулся к бригадному комиссару, ожидая ответа.

— Видишь ли… — задумался Ефим. — Климат у нас такой… природа, понимаешь?..

— Понятно… — вздохнул Эфраим. — Опять скажешь, что бога нет. И знаешь, что я тебе отвечу? Что его, наверное, на самом деле нет! Если такое творится, то как бог мог это допустить?! Нет его!..