Маски сброшены - [5]

Графу Владимиру Вольшанскому на вид было от тридцати пяти до сорока лет. Он был строен, обладал приятной внешностью и прекрасными манерами. Черты его лица были правильными и утонченными: небольшие темно-карие глаза, прямой нос, невысокий лоб, среднего размера губы. Его черные волосы с едва заметной, легкой проседью были прибраны по моде того времени: укорочены на затылке и висках и уложены спереди.

Друг Владимира Вольшанского Василий Узоров был несколько моложе его. В отличие от Владимира, он был не так строен, обладал не такими прекрасными манерами и не такими правильными и утонченными чертами лица, но отличался большей жизнерадостностью, энергией и оптимизмом.

— И все же в подобных торжествах имеется и приятная сторона, возразил Узоров. — Где ещё можно увидеть столько прекрасных дам?

— Я уже вышел из того возраста, когда принято волочиться за дамами.

— Что за вздор! Сорок лет — самый расцветный возраст для такого мужчины, как ты: с титулом, богатством и положением. К тому же, ты уже пять лет как овдовел. Пора бы подумать если не о хорошей партии, то хотя бы о прелестной любовнице.

— Благодарю за совет.

В этот момент восторженно прозвучал голос хозяйки:

— О, княгиня! Как я рада вас видеть!

Взоры всех присутствующих обратились на вновь пришедшую особу, которую госпожа Пилевская назвала «княгиней». Утонченная и изящная дама лет тридцати — тридцати пяти, одетая по последней моде, подошла к госпоже Пилевской и приветственно наклонила голову.

— La mien cher![5] — не убирая своего сияющего восторга, сказала госпожа Пилевская. — Как всегда ослепительна, очаровательна и элегантна! Какая честь для меня видеть вас на своем рауте!

Марианна Пилевская была слишком щедра на всевозможные похвалы и лестные отзывы, которые порой бывали неуместны, лживы и вызывали раздражение. Но на сей раз её похвалы как никогда соответствовали действительности. Княгиня, действительно, была ослепительна, очаровательна и элегантна. Княгиня принадлежала к числу тех женщин, которые очень бережливо и заботливо относятся к своей внешности. Причем подобная бережливость и заботливость исходит не столько из желания нравиться, сколько из правил соблюдения чистоты, порядка, здорового образа жизни, привитых ещё с детства и усовершенствованных с годами. Таким женщинам удается обмануть время и замедлить ненавистный процесс увядания. А если при этом природа одарила их красотой, то эта красота к тридцати — тридцати пяти годам приобретает особую выразительность и оформленность. Именно такая красота наиболее, нежели незавершенная прелесть юности, привлекает мужчин. И именно такой красотой обладала княгиня. Она была стройной, хрупкой, но при этом не казалась слабой. Она свободно и грациозно передвигалась в своем неудобном, но очень красивом серебристо-синем платье с пышным и тяжелым кринолином. Ее черные волосы были аккуратно собраны в пучок и закреплены гребнем на затылке, и далее от этого пучка спускались вниз спирально завитые локоны. Ее драгоценности и прочие детали туалета были прекрасно и со вкусом подобраны к её наряду.

— Кто эта дама? — спросил граф Вольшанский у своего друга, не отрывая взгляда от княгини.

— Княгиня Ворожеева.

— Elle est belle![6] — отметил граф Вольшанский, не скрывая своего восхищения.

— Oh, oui![7] — вздохнул Узоров.

— Отчего сей неуместный вздох?

— Сказать откровенно, Вольдемар, мне не очень по душе твой внезапно разгоревшийся интерес к княгине. Едва она вошла, ты прямо-таки оживился.

— Ты меня удивляешь! Стало быть, тебе не по душе, что я оживился?

— Я бы предпочел, чтобы твоему оживлению способствовала не княгиня Ворожеева, а какая-нибудь другая дама, — сказал Узоров.

— А что не так в княгине? — удивился Владимир.

— Княгиня Ворожеева слишком сложная и непонятная женщина. Такие женщины, как она, усложняют нам жизнь и доставляют постоянные проблемы. А в твоей жизни было достаточно проблем с женщинами.

— Только с одной, — поправил Владимир. — И это совершенно другое. Помимо этих скудных и неубедительных доводов против княгини к тебя ещё что-нибудь имеется?

— Вообще-то, княгиня Ворожеева имеет безупречную репутацию и пользуется уважением. Кроме того, что она сложная и непонятная, она ещё независимая, целеустремленная, эксцентричная.

— Представь меня ей!

— Увы, не могу. Я сам не имел чести быть представленным ей.

— Однако для человека, не знающего её, ты достаточно знаешь о ней, заметил Владимир.

— Все, что я знаю о ней, я знаю от третьих лиц. Княгиня пользуется большой популярностью в светских кругах. Ни одна дискуссия не обходится без упоминания её имени. Сейчас я постараюсь вкратце рассказать тебе, с чем связана такая популярность княгини?

— Потом, — остановил его Владимир, который краем уха слушал его, а всеми остальными органами чувств наблюдал за княгиней. — Ты мне все расскажешь потом. И не вкратце, а во всех подробностях. А сейчас: воспользуюсь случаем, пока с ней рядом эта сорока, попрошу меня представить. Извини, Василь, я тебя покину ненадолго.

С этими словами граф Вольшанский прямиком направился к двум разговаривающим дамам: главной героине устраиваемого раута и главной героине его вспыхнувшего интереса. Ему не пришлось просить госпожу Пилевскую представить интересующую его даму. Госпожа Пилевская сама проявила инициативу. Увидев направляющегося к ним графа, она широко ему улыбнулась и произнесла: