Маски сброшены - [23]
— Вы ужасный человек, князь, — подавленным голосом произнесла она.
— Да, — коварно усмехнулся тот. — Разве ты этого не знала? И разве не это привлекло тебя во мне?
Она отрицательно покачала головой. Ворожеев крепче её обнял и принялся расстегивать её платье: сначала медленно и осторожно, затем быстро и решительно. Очевидно, ему пришла в голову идея: после напряженного и удачного этапа своих действий немного расслабиться.
— Ты не можешь отрицать, что мы без ума друг от друга, — сладким голосом произнес он.
Он властно поцеловал её в губы. Она подчинилась его поцелую, как побежденный подчиняется победителю. Затем он, словно вампир, впился губами в её шею. Она беспомощно вздохнула.
— Ты без ума от меня, так же как я от тебя, — самодовольно сказал он.
— Я уже не знаю, — подавленно и разочарованно сказала она.
— Ты без ума от меня. И я тебе сейчас это докажу.
В качестве доказательства он принялся осыпать её вожделенными поцелуями. Затем он осторожно опрокинул её на диван и принялся снимать с неё одежду, освобождая себе путь к объекту своей похоти. Девушка механически отвечала на его ласки, подчиняясь скорее привычке, чем желанию.
— Тебе нравится, как я тебя целую, как я глажу твои плечи, твои маленькие грудки, твой прелестный животик… — шептал он, сопровождая свои слова действиями. — Твое тело страстно дрожит при каждом прикосновении моих рук. Ты желаешь меня! И я желаю тебя! Я так желаю тебя!
Он овладел ею прямо в гостиной на диване, на котором несколько минут назад у них происходил спор о способах устранения неугодной жены. Софи чувствовала огромную пустоту, словно из неё выкачали последнюю энергию, которая давала ей возможность противостоять. Она отвернулась от своего любовника и тупо уставилась на обшарпанный паркет. Уже в который раз она задавалась вопросом: почему этот человек имел над ней такую власть? Она твердо была уверена, что не испытывает к нему ни любви, ни страсти и вообще, ничего похожего. Что же тогда снова и снова бросало её в его объятия?
Софья Немянова или же просто Софи была владелицей дамской лавки, торгующей различными предметами женского туалета. И стала она её владелицей всего лишь несколько месяцев назад после смерти своей родной тетки по отцовской линии. До этого Софи была одной из работниц, и несмотря на родственные узы, не пользовалась никакими особыми привилегиями.
С князем Дмитрием Ворожеевым Софья Немянова познакомилась полгода назад. Он был старше её не менее чем на двадцать лет. Своим внешним видом он олицетворял образ поизносившегося ловеласа: редеющая шевелюра, отеки под глазами, красноватый цвет лица и начинающее расплываться тело. О том, что когда-то он был стройным, великолепным блондином, обольстившим немало женщин своими лживыми серыми глазами, можно было только предполагать. Однако не внешностью покорил Ворожеев Софью Немянову. Он покорил её своим громким именем, своим происхождением, своей обходительностью, своими сладкими и льстивыми речами. Простой лавочнице никогда не дарили красивых букетов и не говорили комплиментов, да ещё князья. Подобное обхождение не могло не тронуть сердце девушки. А затем смерть тетки, наследство, козни против княгини Ворожеевой…
Внезапно её словно осенило. Она вдруг поняла то, что не желала или боялась понимать раньше. Она поняла, что именно вынуждало её быть с этим человеком, уже давно ставшим ей в тягость. Это был страх. Именно под влиянием страха, а не преданности, не честолюбия и тем более не любви, она делала то, что было ей неприятно, и делала только потому, что этого требовал от неё Ворожеев. И если раньше этот страх находился где-то в подсознании, то теперь он был в полной мере ею осознан.
— А ведь это вы… — испуганно и нерешительно произнесла она. — Вы вполне могли подмешать моей тетушке что-нибудь в лекарство. Вы были там.
— У тебя богатое воображение, — усмехнулся он. — Зачем мне это нужно?
— Не знаю. Но вы на это способны. И потом, вам тоже было выгодно, чтобы мне досталась её лавка. И, думается мне, это не единственная причина. Это ещё и удачный шанс проверить надежность избранного способа, а заодно и потренироваться.
— А ты не так глупа, как я думал, — пришел к выводу Ворожеев, ничуть не смутившись, что его изобличили в преступлении. — Однако это всего лишь твои предположения. Если ты кому-либо о них расскажешь, ты сделаешь хуже только себе. Я буду все отрицать. О нашей связи вряд ли кто знает. И сама посуди: какая выгода может быть у князя Ворожеева от смерти какой-то лавочницы?
— Вы все продумали.
— Что делать! — заметил он. — Когда на кон поставлено все, приходится продумывать тоже все.
Глава седьмая
Елизавета сидела за роялем в своей гостиной и играла печальную мелодию. Музыка проникла ей в душу и передала свою печаль. Эта печаль отразилась в её прекрасных глазах. Они сияли каким-то необыкновенным светом. Этот свет и эта музыка создавали вокруг себя чарующую атмосферу духовности, под влияние которой попал бы каждый, кто хоть немного разбирался в прекрасном. И под это влияние не мог не попасть Владимир Вольшанский, который в этот момент сидел в кресле неподалеку от Елизаветы и, затаив дыхание, с чувством преклонения и восхищения слушал её игру.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
1576 год. После памятного похода в Вест-Индию, когда капитан Френсис Дрейк и его команда вернулись в Англию богатыми и знаменитыми, минуло три года. Но ведь известно, однажды познакомившись с океаном, почти невозможно побороть искушение вновь встретиться с ним! И вот бравый капитан с благоволения королевы организует новую дерзкую экспедицию — на этот раз на тихоокеанское побережье испанских владений. Конечно, он берёт с собой только бывалых и проверенных «морских псов», в числе которых и возмужавший, просоленный волнами и ветрами русский парень Фёдор, сын поморского лоцмана, погибшего от рук опричников царя Ивана.
Душица Миланович Марика родилась в Сокобанье (город-курорт в Восточной Сербии). Неоднократный лауреат литературных премий. Член Союза писателей Сербии. Живет и работает в Белграде. Ее роман посвящен тайнам Древней Руси, наполнен былинными мотивами, ожившими картинами исконно славянского эпоса.
Книга Рипеллино – это не путеводитель, но эссе-поэма, посвященная великому и прекрасному городу. Вместе с автором мы блуждаем по мрачным лабиринтам Праги и по страницам книг чешскоязычных и немецкоязычных писателей и поэтов, заглядывая в дома пражского гетто и Златой улички, в кабачки и пивные, в любимые злачные места Ярослава Гашека. Мы встречаем на ее улицах персонажей произведений Аполлинера и Витезслава Незвала, саламандр Карела Чапека, придворных алхимиков и астрологов времен Рудольфа II, святых Карлова моста.