Маска Димитриоса - [47]

— А кого он станет выслеживать? Мистера Петерсена и мистера Смита? Это даже для него трудная задача, мистер Латимер.

— Но ведь вас он знает в лицо. Меня он сейчас увидит. Так что, под какими бы фамилиями мы потом ни появились, он может узнать нас.

— Но для этого мы должны как-то объявить себя.

— Моя фотография появляется иногда в газетах. Может так случиться, что издатель сочтёт нужным поместить мой портрет на суперобложке. Димитриосу может попасться в руки эта книга. От таких странных совпадений никто не застрахован.

— Мне кажется, вы преувеличиваете, — сказал мистер Питерс, пожав плечами, — но раз уж вас это так беспокоит, постарайтесь скрыть от него своё лицо. Вы носите очки?

— Да, когда читаю.

— Тогда наденьте очки. Наденьте шляпу и поднимите воротник пальто. Сядьте в углу — там темнее.

Мистер Питерс отошёл к двери и посмотрел на пересевшего в угол Латимера.

— Ну, что ж, это как раз то, что вы хотели. Хотя, по-моему, в этом нет необходимости. И вот теперь, когда мы все обдумали, предусмотрели, вдруг он не придёт?

— Вы думаете, это может случиться? — задал Латимер свой дурацкий вопрос — он все никак не мог прийти в себя.

— Разве угадаешь? — Мистер Питерс опять сел на кровать. — Быть может, он не получил письма. Не исключено, что он вчера уехал из Парижа. Но я уверен, если он его получил, то обязательно придёт. — Он поглядел на часы. — Без пятнадцати девять. Думаю, он уже на подходе.

В коридоре под чьей-то ногой скрипнула половица, и звук этот был, как выстрел.

Мистер Питерс сунул руку в карман.

Латимеру стало трудно дышать, сердце его учащённо билось. Он, как заворожённый, смотрел на дверь.

Раздался негромкий стук. Мистер Питерс встал и, по-прежнему держа руку в кармане пальто, пошёл открыть дверь.

Латимер увидел, как он вглядывался в плохо освещённый коридор и затем впустил гостя.

В комнату вошёл Димитриос.

Маска Димитриоса

Форма черепа, цвет глаз и другие детали достаются человеку по наследству от предков и от него самого совершенно не зависят. Что же касается выражения лица, то им можно распорядиться по собственному усмотрению.

Перед Латимером стоял, держа в руке шляпу, высокий человек с сединой в волосах, одетый в модное пальто, очевидное воплощение респектабельности. Людей с такой внешностью можно часто видеть на дипломатических приёмах. Лицо его слегка обрюзгло, лишь тонкий горбатый нос да взгляд чёрных глаз чуть-чуть приоткрывали ширму. Латимеру показалось, что Димитриос щурится, точно близорук или чем-то озабочен, но неподвижные брови и гладкий, без морщин лоб противоречили этому предположению, и, приглядевшись, Латимер понял, что эта иллюзия обязана посадке глаз и выступавшим скулам. Лицо было таким бесстрастным и неподвижным, точно оно принадлежало не человеку, а истукану.

Димитриос, не отрываясь, смотрел на Латимера, и лишь когда мистер Питерс закрыл дверь и встал рядом с ним, он повернулся к тому и сказал:

— Представьте меня вашему другу. Мне кажется, я вижу его впервые.

Фраза была вежливой, но наглый тон и резкий тембр голоса так подействовали на Латимера, что у него похолодели ноги. Вероятно, Димитриос знал об этом свойстве своего голоса и поэтому говорил очень тихо, и Латимер подумал: так, наверное, гремучая змея, шурша, подползает к своей жертве.

— Это месье Смит, — сказал мистер Питерс. — Что же вы стоите? Присаживайтесь.

Димитриос не обратил на это предложение никакого внимания.

— Месье Смит! Англичанин. Очевидно, вы знали месье Виссера?

— Я видел его.

— Вот это мы и хотели обсудить с вами, Димитриос.

— Да? — Димитриос сел. — Тогда побыстрей и ближе к делу. У меня сегодня ещё одна встреча, и я не могу попусту тратить время.

— А вы совсем не изменились, Димитриос, — сказал мистер Питерс, укоризненно покачав головой, — все такой же напористый и недобрый. Вошли, не поздоровались и не извинились. А ведь я был вам когда-то другом. Вы выдали полиции тех, кто вам был так предан. Зачем вы это сделали?

— Много лишних слов, — сказал Димитриос. — Что вам от меня нужно?

Мистер Питерс осторожно присел на край кровати.

— Раз уж вы на этом настаиваете, то придётся сказать — нам нужны деньги.

В чёрных глазах Димитриоса зажёгся огонёк.

— Естественно. А что я получу взамен?

— Наше молчание, Димитриос. Оно дорого стоит.

— Неужели? Сколько?

— По самым скромным подсчётам, миллион франков.

Димитриос закинул ногу за ногу и развалился в кресле.

— И кто же заплатит вам такие деньги?

— Вы, Димитриос. И ещё скажете спасибо, что дёшево отделались.

Тонкие губы Димитриоса чуть тронула улыбка. Латимер был поражён игрой его лицевых мускулов: должно быть, так улыбается тигр-людоед при виде беззащитной жертвы.

— В таком случае вам придётся изложить как можно точнее, что вы имеете в виду.

Латимер ясно различил в голосе Димитриоса скрытую угрозу, ему была неприятна самодовольная суетливость мистера Питерса.

— Право, затрудняюсь, с чего начать.

Ответа не последовало, и, подождав несколько секунд, мистер Питерс пожал плечами и продолжал:

— Я думаю, полиции все будет интересно. Взять хотя бы, к примеру, имя человека, написавшего донос в 1931 году. Они, наверное, удивятся, узнав, что это один из директоров Евразийского кредитного треста, он же Димитриос Макропулос, поставщик живого товара.