Маска Черного Тюльпана - [22]

— Послушай совета твоей мудрой старой матери и держись подальше от лорда Вона. Он неподходящий поклонник. Ну а теперь разве ты не должна с кем-то танцевать?

— Брр, — ответила Генриетта.

Глава седьмая

Карты, партия в: битва умов с непробиваемым агентом министерства полиции.

См. также: Азартные игры.

Из личной шифровальной книги Розовой Гвоздики

— Что скажете, Вон? Еще партию?

Майлз, искушая, раскинул веером на столе колоду карт. Он все еще не до конца поверил своей удаче — столкнуться с лордом Воном в «Олмаке», кто бы мог подумать. Ясное дело, кто-то где-то сейчас милостиво взирает на его усилия. Если бы Вон не разговаривал с Генриеттой как раз в тот момент…

Он все равно в итоге выследил бы Вона. Просто это заняло бы больше времени. В течение дня Майлз разработал очень логичный план выслеживания Вона, который включал выяснение, членом каких клубов является этот человек, в какие часы обычно посещает их и где его можно легче всего подстеречь. А так получилось гораздо проще.

Единственная проблема — ни один из пробных вопросов Майлза не дал ни малейших результатов. Майлз невзначай посетовал, как трудно нынче найти хорошего лакея. Лорд Вон пожал плечами:

— Об этом для меня заботится мой управляющий.

Не «Черт побери, они всегда у меня умирают!». Не «Забавно, как раз сегодня утром один из моих лакеев отошел в мир иной». От невинного хозяина, чьего лакея недавно убили, можно было ожидать какой-то реакции — удивления, раздражения, огорчения. А этот — ни вздрогнул виновато, ни глаза не отвел, но Майлз счел отсутствие реакции таким же подозрительным, как и то, что Вон умолчал о происшествии.

Упоминания о благородных подвигах наших цветочных друзей, о трудностях передвижения по континенту в наше неспокойное время и о шокирующем росте преступности в столице (особенно убийств) за последние несколько недель также не вызвали ничего, кроме вежливого бормотания. Более того, единственная тема, к которой лорд Вон проявил хоть какой-то интерес, была семья Селвик. Лорд Вон задал о ней несколько вопросов. Майлз, играя роль скучающего молодого человека, завалил его не имеющими отношения к делу подробностями, как, например, цвет экипажа Ричарда и тот факт, что кухарка Селвиков печет исключительно вкусное имбирное печенье, но Вон хотел услышать, похоже, совсем другое.

Подозрительно, решил Майлз. В высшей степени подозрительно.

К несчастью, он ничем не мог подтвердить свои подозрения. «Олмак», увы, ничуть не подходил для слежки. Здесь не подавали крепких напитков, которыми можно было накачать лорда Вона до состояния разговорчивого опьянения, и ставки в карточном салоне были слишком низкие для достаточного проигрыша, чтобы Майлзу пришлось давать обещание отдать долг (и таким образом ловко обосновать необходимость визита в дом Вона). Пока Майлз потерял ровно два шиллинга и шесть пенсов. Нечего и надеяться убедить лорда Вона, будто у него нет наличных.

— Еще партию? — повторил Майлз.

— Думаю, нет. — Отодвинув стул, лорд Вон сухо добавил: — Мне придется воздержаться от этого удовольствия.

Не будь Майлз так уверен, что этот человек смертельно опасный французский шпион, он, пожалуй, пожалел бы его. Но поскольку человек этот, вполне возможно, являлся смертельно опасным французским шпионом, Майлз не испытывал ни малейших угрызений совести из-за своего донельзя раздражающего поведения, разыгрывая представление в духе Болвана Фитцхью, когда тот бывает особенно невыносим.

— О, вы едете в свой клуб? Я мог бы…

— Доброй ночи, Доррингтон.

Майлз подавил совершенно неуместное желание улыбнуться и постарался принять как можно более обиженный вид.

— Ну ладно, — сказал он, падая в кресло со скорбным, как он надеялся, видом. — В другой раз.

Дробно застучала, возвещая уход графа, трость. Майкл дождался, пока затихнет эхо, и, осторожно встав из-за стола, выглянул из дверей карточного салона. Вон кланяется леди Джерси, та грозит ему пальцем, и… лорд Вон покидает бальный зал.

Майлз последовал за ним на почтительном расстоянии и выглянул наружу, пока Вон садился в свой портшез, большой и такой же элегантный, как все у Вона. Стенки покрыты черным лаком и украшены серебром, блестевшим в свете факелов. Спереди и сзади стояли по два ливрейных носильщика.

Вполне вероятно, Вон просто едет домой, или в клуб (графу, отрицавшему это несколько минут назад, Майлз не поверил; сам он на месте Вона солгал бы, чтобы отвязаться от него), или в бордель, или в любое другое место, куда может отправиться вечером человек ради целей, ничего общего со шпионажем не имеющих.

А если нет?

Не помешает проследить за ним. На всякий случай.

Майлз поспешил к ряду наемных портшезов на противоположной стороне улицы. Дела у них шли хорошо, поскольку с наступлением темноты во многих районах Лондона небезопасно было ходить пешком, а улицы были слишком тесными даже для самых узких фаэтонов, не говоря уже об обычных экипажах. Поджидавшие клиентов носильщики перебрасывались отрывочными фразами — пересказывая самые кровавые моменты вчерашнего петушиного боя, насколько услышал Майлз.

Майлз не стал дослушивать, какой же из петухов победил, а подошел к самому крепкому на вид паланкину — потрепанной кабинке, некогда выкрашенной в белый цвет, а теперь посеревшей — и кашлянул, достаточно громко, чтобы вызвать бурю в Нортумберленде. Двое мужчин неохотно отделились от толпы любителей птичьих поединков и подошли к нему.