Маска Черного Тюльпана - [15]

— Уверен в этом, сэр, — сказал Дауни, который пытался превратить галстук Майлза в нечто соответствующее текущей моде. — И если сэр на минутку воздержится от разговоров…

Майлз чертыхнулся и смял подбородком складку, только что тщательно заложенную Дауни.

— Я дал слово. Что тут поделаешь?

— Если сэр не позволит мне завязать ему галстук, — язвительно заметил Дауни, рванув испорченный галстук с такой силой, что у Майлза на глазах выступили слезы, — сэр достаточно опоздает, чтобы его не пустили в зал.

Майлз обдумал слова лакея. Хмыкнул. По приказу патронессы двери «Олмака» закрывались ровно в одиннадцать часов, и горе тому несчастному, который подбегал к ним мгновением позже. Так ли уж стыдно будет, если он не сможет попасть внутрь и поневоле покорится жестокой необходимости пойти в клуб и выпить несколько бутылок великолепного кларета?

Майлз покачал головой, погубив попутно третий кусок накрахмаленного полотна.

— Это великолепная идея, Дауни, — сказал он. — Но ничего не выйдет. Я дал слово.

Вот в чем загвоздка. Он пообещал Ричарду, а обещание есть обещание. Обещание, данное другу, стояло в одном ряду с подписанной кровью клятвой Мефистофелю. Такие вещи просто не нарушаются.

— В мое отсутствие ты вместо меня присмотришь за Генриеттой, ладно? — попросил Ричард, пожимая ему руку на прощание и готовясь отбыть в Суссекс, навстречу блаженству семейной жизни. — Отпугивай молодых повес, ну и все прочее, хорошо?

— Не бойся! — беспечно пообещал Майлз, ободряюще хлопая друга по спине. — Я буду следить за ней строже, чем в монастыре.

Сравнение с монастырем оказалось как нельзя более удачным. Ричард уехал успокоенный.

Да и потом, что трудного изредка приглядывать на балах за девицей двадцати одного года? Генриетта — девушка разумная, не станет выскакивать на балконы с охотниками за приданым или сходить с ума по первому же шалопаю, который взглянет в ее сторону. От Майлза всего-то и требовалось, что принести ей бокал-другой лимонада, время от времени станцевать контрданс и угрожающе нависнуть над любым незадачливым щеголем, подошедшим слишком близко. Спору нет, нависать ему понравилось и танцы оказались не столь уж обременительным занятием. Генриетта не наступала на ноги — и вообще не ступала на паркет бального зала, — с тех пор как ей исполнилось пятнадцать лет. Разве это так уж трудно?

Ха! Майлз горько посмеялся бы над своей наивностью, если б это не привлекло излишнего внимания. А привлекать внимание ему хотелось меньше всего. Майлз поборол малодушный порыв задержаться в дверях.

Там сидели все эти… мамаши. Матери самой страшной породы. Сватающие своих дочерей. И все, как одна, мечтающие отхватить для своих чад виконта.

Этого достаточно, чтобы броситься к Деларошу, умоляя его поместить тебя в уютную, надежную камеру.

А пока — найти бы Генриетту до того, как его кто-нибудь заметит…

— Мистер Доррингтон!

Эх, слишком поздно.

Окликнула его полная женщина, для головного убора которой ощипали, наверное, целого страуса.

— Мистер Доррингтон!

Майлз прикинулся глухим.

— Мистер Доррингтон! — Женщина потянула его за рукав.

— Мистер кто? — вкрадчиво поинтересовался Майлз. — О, Доррингтон! По-моему, я видел его в карточном салоне. Это туда, — услужливо добавил он.

Женщина на мгновение прищурилась, а потом рассмеялась, так сильно стукнув Майлза по руке веером, что виконт мог поклясться: что-то хрустнуло. Вероятно, его рука.

— Неужели! Ну и забавник вы, мистер Доррингтон! Вы меня не помните…

Если бы Майлз встречался с ней раньше, то, без сомнения, запомнил бы. В качестве напоминания остались бы синяки.

— …но я была хорошей подругой вашей матушки.

— Как это мило с вашей стороны.

Майлз получил еще один удар веером.

— Поэтому едва я вас увидела, — веер снова взлетел, попав Майлзу точно по носу, — я сказала моей дорогой дочери Люси… Куда опять подевалась эта девчонка? О, вот она… я сказала ей: «Люси…» — Майлз громко чихнул. — «…Люси, мы просто обязаны поговорить с единственным сыном дорогой, дорогой Анабел».

— Вот вы и поговорили. О, посмотрите! Неженатый маркиз ищет невесту!

Майлз указал в другую сторону, а сам бросился бежать.

Генриетта заплатит ему за это. Как только он ее найдет.

Майлз спрятался за дверью в попытке спастись от ненормальной женщины с ее наносящим увечья веером и одновременно найти Генриетту. В танцевальном зале ее не было, за столом с закусками тоже, не обнаружилась она и в карточном салоне. Со своего наблюдательного пункта за дверью Майлз не мог видеть салон, но ему и не требовалось.

Майлз услышал знакомый смех, перекрывший гомон голосов, и повернулся на звук. Откровенно веселый смех мог принадлежать только Генриетте.

Майлз недаром являлся неустрашимым агентом военного министерства и успешно проследил звук до его источника. Взгляд виконта скользнул мимо группы подражателей Красавчику Браммелу, которые разглядывали в лорнет окружающих, приводя их тем самым в замешательство, мимо юной леди, несомненно, пережившей несчастный случай с железными щипцами для завивки, и, наконец, добрался до знакомой рыжевато-каштановой головки, украшенной простой жемчужной заколкой. Генриетта и две ее лучшие подруги, Пенелопа и Шарлотта, забились в уголок, где общались с помощью шепота, хихиканья и возбужденной жестикуляции. Майлз видел, как Генриетта усмехнулась и через плечо бросила замечание Пенелопе. Светло-карие глаза ее зажглись озорством.