Машина времени. Остров доктора Моро. Человек-невидимка. Война миров - [4]

И все же интерес к социалистическим теориям исключительно много дал Уэллсу как художнику. Он помог ему достаточно ясно увидеть противоречия буржуазного общества и выйти в своих произведениях за его пределы, взглянуть на него со стороны, из будущего. Как говорил потом Уэллс, Маркс заставил его поверить, что буржуазное общество, однажды, в силу исторических закономерностей, возникнув, таким же путем — ведь историю не остановишь — уйдет в прошлое. Это убеждение придавало силу и масштабность критике Уэллса, углубляло его анализ.

В этом смысле Уэллс пошел дальше Хаксли. Если тот считал, что классовая борьба ослабляет человеческое общество перед лицом природы, и стоял за «союз труда и капитала», то Уэллс уже в первом своем романе показал, к чему может привести подобный «союз».

Мир, в который попадает Путешественник по Времени, не похож на наш. Человечество исчезло. Вместо него появились две породы полулюдей: прекрасные, но нежизнеспособные и невежественные элои и звероподобные, обросшие шерстью морлоки. Почему человечество постиг такой печальный удел? Путешественник (а он надеялся попасть в настоящую Утопию) так объясняет причины своего разочарования: «Это не был тот триумф духовного прогресса и коллективного труда, который я представлял себе. Вместо него я увидел настоящую аристократию, вооруженную новейшими знаниями и деятельно потрудившуюся для логического завершения современной нам индустриальной системы. Ее победа была не только победой над природой, но также и победой над своими собратьями-людьми».

Эта «победа над своими собратьями-людьми» состояла прежде всего в том, что «современная индустриальная система» была логически завершена. Были навеки закреплены отношения между классами, сами классы перестали быть категориями исторически преходящими. Сначала они приобрели кастовую стабильность, потом эти касты закрепились биологически. В этом обществе был достигнут своеобразный хакслианский идеал — труд и капитал выступали как союзники. Противоречия между ними исчезли. «… Человечество дошло до того, что жизнь и собственность каждого оказались в полной безопасности. Богатый знал, что его благосостояние и комфорт неприкосновенны, а бедный довольствовался тем, что ему обеспечены жизнь и труд. Без сомнения, в таком мире не было ни безработицы, ни нерешенных социальных проблем». Но — «за всем этим последовал великий покой». Человеческий разум «совершил самоубийство».

Конечно, Уэллс не верил, что капитализм проживет столько тысячелетий. Он потом говорил о «преднамеренности» пессимизма «Машины времени». В этом романе он выстроил искусственную логическую схему, которая должна была опровергнуть неприемлемые для него положения его глубоко почитаемого учителя. Уэллс использовал метод, который в позднейшей фантастике стал называться экстраполяторским, — каждая ситуация доводится до логического предела и тем самым выясняются скрытые от современников тенденции, уже сейчас в ней заключенные. Предложенный Уэллсом вариант будущего должен был служить критике настоящего.

Однако роман Уэллса представлял не только социологический интерес. Это было большое художественное открытие, предвещавшее целый пласт литературы двадцатого века. Именно после выхода этого романа писатели начинают изучать художественные возможности, которые представляют совмещение временных отрезков, подчеркнутое замедление или ускорение хода времени и т. п. Не приходится говорить и о том, сколько всевозможных, самой разной величины и конструкции «машин времени» появилось в научной фантастике. Их обилие отнюдь не случайно. Перенося героя по желанию в любую эпоху, эти «машины времени» придают художественную достоверность очень порою сложным философским построениям автора. «Машина времени» способствовала интеллектуализации литературы, насыщению ее социальными, политическими и мировоззренческими концепциями, а заодно и соответствующим преобразованиям в художественной форме.

Это был не просто умный — это был сильный роман. Сколь ни задана его концепция, все события подчинены собственной логике. Уэллс не описывает лишний раз давно всем известный мир. Он открывает новый — неожиданный, завораживающий своей необычностью, и потому же — пугающий. Мир незнакомый и вместе с тем выдающий свое происхождение от современности. Любая значимая ситуация или существо, нарисованные в «Машине времени» (да и в других романах Уэллса), это своеобразный «конечный вывод» из сегодняшнего положения дел. Морлоки и элои (как потом — марсиане в «Войне миров») возникли постепенно, на протяжении сотен тысячелетий, но они открываются взору героя почти мгновенно. Будущее естественно вырастает из настоящего, но потом вдруг, сразу, неузнанное, пугающее предстает перед ним.

«Машина времени» построена на резком перепаде понятий и образов. Привычное представление о Золотом веке контрастирует с явившейся Путешественнику картиной всеобщего вырождения, а созданный им для себя перед поездкой образ человека будущего, сумевшего сосредоточить в себе знания и опыт минувших веков, противостоит ничтожным элоям и звероподобным морлокам, встреченным в мире 802 701 года. И вместе с тем этот контраст лишен всякой нарочитости. Мир, нарисованный Уэллсом, живет своей жизнью. Он конкретен и убедителен.