Машина влияния - [17]
Лечить и сохранять. Пациент клиники – талисман клиники. Джеймс Тилли Мэтьюз, описывая банду, управляющую машиной влияния, писал, что она «относится к нему как к „талисману“, как к ключу от плана мирового господства, однако Мэтьюз также был талисманом Хаслама, тайным оружием доктора в его собственных грандиозных схемах»[83]. Пока Хаслам вел записи о Мэтьюзе, Мэтьюз делал заметки о Хасламе. В общем, вполне правомерной оказывается следующая мысль: «Дуэль между Джоном Хасламом и Джеймсом Тилли Мэтьюзом образует комплексный и интригующий пример folie à deux»[84].
В 1816 году Джон Хаслам, сторонник не физического, но морального воздействия на пациентов, был уволен из психбольницы за жестокое обращение со своими подопечными – странно, если учесть, что сам он считал телесные наказания и жестокое обращение не только бесчеловечными, но и бесполезными в деле лечения. Главное ведь для него было добиться от пациента уважения, подчинения, признания авторитета. Видимо, иногда других способов заставить себя уважать ему порой не оставалось.
В 1815 году Джеймс Тилли Мэтьюз скончался. После его смерти Палата общин предприняла расследование, вероятно по заявлению племянника Мэтьюза, который утверждал, что Хаслам, дабы утвердить свой авторитет, приковал пациента к стене палаты. В результате расследования был обнаружен далеко не один обнаженный прикованный пациент. Джон Хаслам был уволен.
12. Бедлам – машина «лечения»
Итак, Джеймс Тилли Мэтьюз попадает к Джону Хасламу в Бедлам в январе 1797 года и здесь в деталях разрабатывает свой «пневматический станок». Поскольку Мэтьюз отлично рисовал и чертил, его машина оказалась представленной не только в описании, но и в тщательно проработанных рисунках, на которых изображены цилиндры, рычаги, бочки, трубки и другие детали. Помимо этого рисунка есть еще и план подвала, в котором работают обслуживающие машину убийцы. В общем, все выглядит весьма достоверно и отнюдь не безумно. Рисунки Мэтьюза, кстати, считаются чуть ли не первыми рисунками пациента, опубликованными в психиатрической книге. Сам Мэтьюз сообщает, что источником его художественного вдохновения, а также его видений и галлюцинаций стали иллюстрации с изображением электрических и пневматических приборов, которые он видел в «Циклопедии, или Универсальном словаре искусств и наук» Эфраима Чемберса[85], вы шедшей в свет поначалу в двух томах в 1729 году и послуживший образцом для французской «Энциклопедии» (1751–1772) Дидро и Д’Аламбера. Сам Мэтьюз уверял, что видел свою машину в статье Loom из «Циклопедии» 1783 года издания, однако, по словам Хаслама, это не соответствует действительности.
Машина влияния Джеймса Тилли Мэтьюза управляется двумя современными ему технологиями – флюидами, описанными теорией животного магнетизма, и невидимыми газами, открытыми в области химии. И об этом нам, конечно, предстоит поговорить отдельно.
Мэтьюза считают первым пациентом, случай психического расстройства которого был описан в серьезном научном труде, и сам он в свою очередь описал первую машину влияния. Он уверен, что за пределами Бедлама в подвалах Лондонской стены бесчинствует банда злодеев, которая контролирует его, подвергает пыткам его разум, воздействуя на него невидимыми флюидами, газами, токами, лучами, которые проникают прямо в мозг, в мысли, в кровь. Злодеи разработали такую машину, действие которой незримо. Ничто не может воспрепятствовать ее насильственному воздействию, но увидеть само это воздействие невозможно. К тому же машина действует беспрепятственно на расстоянии, это буквально телетехнология. Не случайно Бернхард Зигерт называет Джеймса Тилли Мэтьюза «первым в истории субъектом телефонии»[86]. Неудивительно и то, что случай этот столь важен сегодня, когда мы окружены невидимыми средами wi-fi, летящими картинками Instagram, сообщениями WhatsApp, sms, электронными письмами…
Машину влияния и подвал, где она находится, Мэтьюз увидел не выходя из Бедлама благодаря тому, что он называет симпатическим восприятием. Располагается подвал неподалеку от Бедлама, рядом с Лондонской стеной в Мурфилдсе. Впрочем, Мэтьюз знает, что это не единственный аппарат. Они разбросаны по всему Лондону. И он – не единственная цель этих дьявольских машин. Их махинации направлены на влиятельных политических фигур. В частности, под воздействием одной из таких машин находится премьер-министр Уильям Питт.
«Больница – это машина для лечения», – говорит Мишель Фуко. Какого типа эта машина? Фуко отвечает: паноптического. Она всё видит, и в этом всевидении как будто и заключается лечение. Больница «лечит как паноптический аппарат»[87]. Она основана на поле зрения, и пациент ее заключен в аппарат тотального надзора. Фантазм всевидящего ока – принцип власти. Лечение осуществляется посредством оптической машины, а точнее – в этой машине. В больнице очевидны, говорит Фуко, несколько элементов бентамовского паноптикума. Дело, впрочем, не столько в Бентаме, сколько в Бедламе, старейшей психиатрической больнице из сохранившихся до наших дней во всей Европе – больнице, имя которой стало синонимом сумасшествия.
Эта книга – введение в дисциплину Великого и Ужасного Волшебника, Наследника и Реформатора Фрейда, Друга Якобсона и Леви-Строса, Последователя Сократа и Спинозы, Западного Мастера Дзен и Самого Темного Мыслителя, Отца Постсовременного Дискурса и Теоретика Эха Мысли, Психоаналитика Жака Лакана.Книга известного психоаналитика и теоретика культуры Виктора Мазина в доступной форме вводит в творческое наследие выдающегося французского мыслителя, основателя «Фрейдовской школы» Жака Лакана (1901-1981).Адресована широкому кругу читателей, интересующихся психоанализом и историей культуры.
Эти действующие лица неоднократно сводились на страницах исследовательских работ, на теле – и киноэкранах. И потому – «еще раз». Еще раз – на страницах-экранах. Зигмунд Фрейд и Шерлок Холмс, несмотря на вымышленный характер одного и реальный характер другого, обречены на мифологическое существование, обречены на жизнь референциальных аттракторов, на бесконечное повторение и уподобление, обречены на сближение. Бессмертие обеспечивается навязчивым характером повторяющегося «еще раз»: так воскресает через десять лет на страницах Шерлок Холмс после смертельной схватки с профессором Мориарти, так воскресает под пером все новых и новых биографов Зигмунд Фрейд.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
Книга выдающегося польского логика и философа Яна Лукасевича (1878-1956), опубликованная в 1910 г., уже к концу XX века привлекла к себе настолько большое внимание, что ее начали переводить на многие европейские языки. Теперь пришла очередь русского издания. В этой книге впервые в мире подвергнут обстоятельной критике принцип противоречия, защищаемый Аристотелем в «Метафизике». В данное издание включены четыре статьи Лукасевича и среди них новый перевод знаменитой статьи «О детерминизме». Книга также снабжена биографией Яна Лукасевича и вступительной статьей, показывающей мучительную внутреннюю борьбу Лукасевича в связи с предлагаемой им революцией в логике.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.
Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.
Сопротивление Хайдеггера «модерну» стало едва ли не официальным его завещанием. «Черные тетради» лишь укрепили этот антимодернистский вывод, превратив Хайдеггера в ведущего философского мракобеса XX века. Но, быть может, не стоит верить Хайдеггеру на слово? Что если попытаться деконструировать Хайдеггера как модерниста, вскрыв за декларативным уровнем инвектив и дежурной критики территорию модернистской онтологии с ее собственными проблемами (такими, как надежность и юзабилити), которые и по сей день определяют нашу ситуацию знания? Чего в конечном счете хотел Хайдеггер как последний auteur философии и чего он достиг?В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Принято считать, что лучший способ помочь бедным состоит в том, чтобы позволить богатым богатеть, что всем выгодно, когда богатые платят меньше налогов, и что, в конце концов, их богатство полезно для всех нас. Но эти распространенные представления опровергаются опытом, исследованиями и простой логикой. Такое несоответствие представлений фактам заставляет нас остановиться и задаться вопросом: почему эти представления столь распространены несмотря на все большее количество свидетельств, противоречащих им?Бауман подробно рассматривает неявные допущения и неотрефлексированные убеждения, лежащие в основе подобных представлений, и показывает, что они едва ли смогли бы сохраниться, если бы не играли важную роль в поддержании существующего социального неравенства.
Изложив в общих чертах теорию брехни и лжи, Гарри Франкфурт обращается к тому, что лежит за их пределами, – к истине, понятию не столь очевидному, как может показаться на первый взгляд. Преданность нашей культуры брехне, возможно, гораздо сильнее, чем половинчатая приверженность истине. Некоторые (например, профессиональные мыслители) вообще не считают «истину» и «ложь» значимыми категориями. Даже слушая тех, кто твердит о своей любви к истине, мы волей-неволей задумываемся: а не несут ли они просто полную чушь? И правда, в чем польза от истины? С тем же искрометным остроумием и основанной на здравом смысле мудростью, которыми пронизана его первая нашумевшая книга «К вопросу о брехне», Франкфурт предлагает нам по-другому взглянуть на истину: есть в ней что-то настолько простое, что, вероятно, и заметить трудно, но к чему у нас есть скрытая и в то же время неистребимая тяга.
Эссе известного социолога, профессора Высшей школы экономики посвящено понятию «политкорректность». Автор относится к этому явлению скептически. Ведь именно политкорректность сегодня становится одним из основных инструментов борьбы меньшинств за формирование новой повестки дня против большинства, борьбы, которая, на самом деле, подрывает традиционные институты демократии.