Душа у меня творческая.
Господь иногда награждает идеей.
Вначале непонятной.
Но в голове уже что-то есть.
Какая-то звездочка – там, впереди.
И к ней уже тянет.
Надо идти.
И вот иду я к цели, но пока в темноте.
Идти трудно – путь незнакомый. Никто до меня им не ходил. Так что это движение вслепую, на ощупь.
Но я иду.
Упорно. Твердо. Прямо.
Но вдруг ощущаю, что иду не один, что рядом еще кто-то пристроился. Тоже идут. Вроде как бы и вместе со мной, но в то же время где-то сбоку и чуть сзади. Прислушиваются, как я иду. А иду я нормально. Прямо.
Вот уперся во что-то. Потрогал руками – стена.
Попутчики шепчут:
– Разбегись – и лбом. Пробьешь. Вон ты какой большой и сильный.
Мне приятно это слышать о себе.
Разбежался и – тресь! Стену не пробил, но сам чуть не помер.
Полежал немного, отошел.
Плюнул на этих советчиков и стал проход в стене искать.
Осторожно и не спеша.
И нашел.
Миновал стену и снова вперед. Тут же опять появились попутчики. И даже подняли меня на руки и понесли. Зачем, непонятно. Сил у меня полно. Ноги ходят.
Но ехать – не идти.
Решил, раз сами захотели, пусть несут.
Но вскоре чувствую: они там, внизу, что-то завозились, заворчали, что отожрался, растолстел, сел, мол, им на шею и поехал. А когда хотел слезть с них, не дали. Только стало меня после этого мотать из стороны в сторону.
Я забеспокоился: как бы с намеченного пути не сбились.
Плюнул на все их протесты, спрыгнул. Пошел сам.
Легко и быстро. Но слышу: опять попутчики догоняют.
Подбежали. Идут рядом.
Поддерживают меня под локотки, а некоторые даже подщекотывать стали.
Это, значит, чтобы веселее идти было. И так расщекотали, что я остановился и давай хохотать что было сил.
Сам смеюсь, но чувствую – довольно.
С этим смехом так в темноте и останешься и до цели не дойдешь.
Собрал волю в комок, оборвал смех и – вперед. Но уже подустал от этого смеха. Сбавил темп.
Вдруг чувствую – щиплет кто-то. Не обратил внимания – нет, опять щиплют.
Отмахнулся. Но опять щиплют. Потом удар в спину получил и пинка.
Оказывается, это мои попутчики меня подгонять стали. Им, видишь ли, показалось, будто я медленно иду, не так быстро веду их к моей цели.
А кто их звал? Сами ко мне пристроились.
Тогда я собрал все свои силы и – бегом, чтобы от них оторваться.
Но, оказалось, напрасно. Они успели вцепиться в меня и повисли, как пиявки.
И я, может от усталости, а может от невнимательности, споткнулся и упал.
Растянулся со всего маху. Ногу сильно зашиб. Но и мои непрошеные гости с перепугу отцепились от меня.
Иду, хромаю. Переживаю, что так получилось.
И вдруг вижу: впереди забрезжило.
Кое-кто из идущих рядом, завидев мерцание, тут же сорвался и вперед.
Но не все.
Кое-кто остался со мной – помогать идти. А те, кто вперед умчался – скачками, скачками, дальше – больше, то вправо, то влево и… – сгинули куда-то с моего пути.
А путь-то все ухабистее становился, ладно хоть немного посветлело.
Но как ни осторожно шел, не угадал, в дерьмо вляпался. Видимо, те, что умчались вперед, перед тем как окончательно метнуться в сторону и пропасть, нагадили мне напоследок.
Ну да ничего. Меня уже этим не возьмешь.
Почистил ботинки – и дальше к цели. Тем более все светлее и светлее становится.
Чувствую, близок конец темного пути.
Вот она, идея!
Хотя понимаю, что поначалу будет трудно: уж очень долго в темноте шел.
Но это опять же не главное.
Главное – мрак позади, цель реальна и иду я к ней осознанно и только с верными попутчиками.
Вот уже третий день у меня сильно болело сердце.
Нет, это была не ноющая боль под лопаткой, к которой я за долгие годы уже привык, а такая, от которой отнималась рука, а в душу вселялся страх смерти, причем скорой.
Я не мог даже толком вздохнуть. Дышал, как рыба на песке, часто и не глубоко.
Я знал, понимал и чувствовал, что на этот раз с моим сердцем творится что-то серьезное. Но текучка и кажущаяся важность дел обманывали страх, и я махал рукой водителю: «Дальше», проезжая мимо больницы.
К вечеру же в грудь слева будто длинный штырь вогнали.
Лифт, как и прежде, вздрогнул, остановившись на моем восьмом этаже. И если раньше конвульсии лифта вызывали лишь раздражение, то сегодня от толчка даже сперло на несколько минут дыхание.
Жена спросила, как я себя чувствую, и ушла укладывать детей.
Я стряхнул с шапки снег, снял пальто, пиджак. Умылся, разделся и сразу лег в постель.
Под одеялом сердце немного успокоилось, и я стал засыпать, но почему-то без сна.
Утром проснулся рано. Сон приснился какой-то странный: будто у меня опухоль в голове.
Откинул одеяло. Сел на край кровати. Сердце работало как новенькое – никаких болей.
Солнце едва тронуло вялым светом воздух в окнах комнаты, и от этого все, что меня окружало, казалось каким-то нереальным.
Я встал. Потянулся, подошел к окну.
