Мартин Андерсен-Нексе - [5]

— Что ты несешь, дрянной мальчишка? — Незаметно подойдя, Маргрете слышала последние слова сына. Она хватает Олуфа за локти и трясет.

Олуф с готовностью начинает реветь и сразу смолкает, пораженный выражением материнских глаз. Все четверо со страхом косятся на окно столовой, за которым темнеет силуэт Нексе…

…В окно заглядывает ветвь березы с уже пожелтевшими листьями. Нексе работает в своем кабинете, оклеенном новыми обоями. Ранний вечер, но Нексе одолевает сон. Он мигает, трет глаза, потягивается, зевает. Не выдержав, достает из шкапчика темную бутылочку, наливает из нее в мензурку и глотает лекарство. Вошедшая с ужином Маргрете застает его на месте преступления.

— Опять?.. Ты же дал слово.

— У меня слипаются глаза.

— И хорошо! Ложись и выспись, Мартин. Ты работаешь на износ. Не забывай о своих легких.

— С легкими все в порядке. Мне надо кончить книгу.

— Это не жизнь, Мартин! Ты замуровался в четырех стенах. Мы тебя совсем не видим. Дети затравлены, боятся громко сказать слово.

— Прости меня, Дитте… Грета, — поправился он, — но у меня нет выхода. Я должен поставить точку.

— В договоре сказано, что книгу будут издавать по частям. Ведь первая часть давно готова?

— Да. — Нексе наклоняет голову, ему тяжел этот разговор. — Но она не пойдет в набор, пока я не представлю вчерне всей книги. Они хотят знать, к чему я приведу своих героев.

— Так вот какой договор ты подписал! И когда срок сдачи?

— Срок истекает, Грета. Не сегодня-завтра явится посыльный. И если я не сдам, они расторгнут договор.

— Господи!.. Ну и черт с ними совсем! — Ярость овладела Маргрете. — Здоровье важнее. И в Копенгагене можно жить. Я пойду работать. Неужели из-за этой халупы и обесценивающихся крон ты должен губить себя?

Нексе медленно качает головой.

— Нет, Грета, нет, дорогая… Теперь уже дело не в издательстве, и не в моем профессиональном самолюбии, даже не в доме. Это они меня не отпускают.

Маргрете с испугом глядит на мужа: уж не помешался ли он?

— Кто это «они», Мартин? — спрашивает осторожно.

— Дитте, Карл, Ларе Петер… Мои другие дети.

Маргрете глубоко вздыхает.

Тогда я замолкаю… Бедный ты мой великий человек! — и тихо выходит…

…За окнами воет ветер, швыряя в стекла сухую снежную крупу. Октябрь перевалил на середину. Нексе пишет.

Он видит нищую каморку, и Дитте в предсмертной агонии, и склонившегося над ней верного Карла. Дитте мучается от удушья.

— Бедняжка моя, — говорит Карл, обнимая ее голову, беспокойно мечущуюся на подушке. — Постарайся успокоиться, милая, милая моя Дитте.

— Успокоиться, — в полузабытьи говорит Дитте. — Конечно. Но если меня то и дело зовут… Как это утомительно!

Где-то поблизости заплакал ребенок. Его плач раздавался среди полной тишины и делал ее еще более ужасной, гнетущей.

— Ребенок, наверное, замарался! — сказала вдруг Дитте громким, звенящим, как хрусталь, голосом. — А матери нет. Но я не пойду возиться с ним. Не хочу я вставать из-за него.

— Дитте, — сказал Карл дрожащим голосом, — а помнишь ты девочку, которая ужасно боялась темноты и все-таки встала впотьмах, якобы дать кошке молока?

В лице умирающей Дитте появилось страдальческое выражение, как будто воспоминания причиняли ей боль.

И вдруг она откинула одеяло, поднялась со своей жалкой постели и, худая, тоненькая, как свечка, в длинной серой рубашке, очутилась перед Нексе.

— Ты хочешь убить меня? — говорит она слабым, мучающимся голосом. — За что? Я так мало жила. И так плохо жила. Мне не выпало даже крошечного счастья. И все-таки мне хочется жить. Дай мне пожить хоть немного, пожалей меня…

— Прости меня, Дитте, — отвечает Нексе, его лицо мокро от слез. — Так надо… Я люблю тебя и хочу, чтобы ты жила долго и счастливо, но это невозможно. Беднякам отказано в счастье. Ты должна умереть, чтобы в черствых душах пробудилась совесть, в робких — гнев, в усталых — сила.

— Я не хочу… Дай мне хоть несколько лет. Тебе же ничего не стоит. Ну, ради Карла, он столько ждал и надеялся. Будь добрым, прошу тебя!..

…В своей спальне не спит Маргрете. Ей тревожно, она к чему-то прислушивается. Потом встает и идет по спящему дому к кабинету мужа. Возле дверей она слышит какой-то грубый шум, словно бы падение тяжелого тела. Распахивает дверь — Мартин неподвижно лежит на полу. Она бросается к нему, берет его голову в свои руки.

— Мартин!.. Мартин!.. Что с тобой?.. Мартин, милый!..

Он приоткрывает веки — черные на белом, без кровинки, лице.

— Дитте умерла, — говорит он и снова теряет сознание…

…Нексе лежит в кровати. Доктор собирает инструменты в сумку.

— Полагаю, вы и без меня знаете, что с вами: острое истощение — физическое, нервное, умственное. Необходим полный покой, никакой работы и усиленное питание.

— Ну, в наше время это проще простого! — с серьезным видом говорит Нексе и — вдогонку уже достигшему двери врачу: — Доктор, а зернистую икру мне можно?

Вскинув с оскорбленным видом плечи, доктор ретируется. И почти сразу в сопровождении Маргрете входит немолодой сухопарый человек с чопорным и недобрым лицом.

— Здравствуйте, господин Нексе, я из «Аскехауга». Есть у вас что-нибудь для нас?

Нексе бросает на Маргрете заговорщический взгляд.