Марсианин - [25]

Чем более редким считается явление, тем больше внимания оно к себе привлекает. Цандер читал многочисленные статьи о комете и с нетерпением ждал ее появления. 11 мая комета появилась. О своих наблюдениях он написал заметку, и тот же «Рижский вестник» ее напечатал. «Вчера вечером в четверть одиннадцатого в Засулауксе комету Галлея можно было видеть невооруженным глазом. Она имела вид неяркой туманной звезды. Сразу же после того, как она была замечена, на нее была направлена 4-дюймовая подзорная труба, через которую примерно при 60-кратном увеличении стало отчетливо видно светлое звездообразное ядро и короткий, довольно широкий хвост, направленный вверх, несколько влево, так что сейчас он, по-видимому, обращен в сторону Солнца. Комета находилась в западной части небосклона на продолжении линии Кастор — Поллукс, причем удаление ее от Поллукса было равно четырех-пятикратному расстоянию между этими звездами. В 11 часов комету, слабо различимую с самого начала, уже нельзя было разглядеть невооруженным глазом, несмотря на то, что ее местонахождение было зафиксировано направлением подзорной трубы. Комета находилась уже слишком низко над горизонтом. С помощью подзорной трубы ее можно было еще наблюдать до половины двенадцатого, когда она скрылась из виду за крышей одного из домов».

Заметка написана с педантичной и скучной добросовестностью, принятой в те годы: ведь научно-популярная журналистика еще не существовала. Вряд ли ее стоило бы цитировать столь детально, если бы она не была первой публикацией Фридриха Артуровича Цандера, который, увы, не так уж много сумел опубликовать при своей жизни.

Труба пригодилась Фриделю опять через два года, когда состоялось новое астрономическое событие, на которые начало века оказалось особенно щедрым. Полное затмение Солнца в апреле 1912 года. Фридель вместе с Леней Арефьевым, неутомимым Адольфом Рихтером и другими членами его астрономического кружка отправился в район между Цере и Стенде, где предсказывались идеальные условия для наблюдения. В свою подзорную трубу он видел остренькие пики лунных гор на фоне яркого солнечного диска, пробовал рисовать, контролировал изменение температуры. Потом они втроем напечатали статью о своих наблюдениях, а естествоиспытатели из Домского музея даже пригласили Фриделя сделать доклад о затмении.

Но, пожалуй, воздухоплавание было все-таки главным увлечением молодого Цандера. Этому в немалой степени способствовали и пилоты-гастролеры, регулярно посещавшие Ригу и демонстрировавшие свое искусство на ипподроме.

История авиации переживала короткий романтический период, когда самолет был экзотическим аттракционом, а полет на нем приравнивался к цирковому трюку. И слава знаменитого авиатора Сергея Исаевича Уточкина была в эти годы соизмерима со славой не менее знаменитого борца Ивана Максимовича Поддубного — двух великих гастролеров начала века.

Уточкин со своим самолетом выступал во всех крупных городах страны. Впрочем, не только в крупных. Ведь снова невозможно не воскликнуть: как тесен мир! Летом 1911года он приехал в маленький Нежин, неподалеку от Киева. Тогда, сидя на плечах деда, за его полетом над ярмарочной площадью в немом восторге следил пятилетний черноглазый мальчуган — маленький Сережа Королев. Пройдет совсем немного времени, и Уточкина увидит студент Фридрих Цандер и тоже замрет в немом восторге. Вместе со многими другими пионерами ракетной техники и Цандер и Королев прошли в своей жизни определенный период увлечения авиацией, который наложил отпечаток и на их работы в области ракетной техники. Так что, наверное, справедливо было бы, говоря о рождении космонавтики, вспомнить добрым словом и знаменитых наших первых пилотов: Уточкина, Кузьминского, Слюсаренко. Пусть они не строили сами ракет. Но они возбуждали умы тех, кто их построит…

Вот такими были студенческие годы Фриделя: учеба, научные исследования, астрономия, воздухоплавание. Он не был книжным червем, букой. Случалось, и влюблялся. Сперва в Хильду — свою молоденькую тетку, потом в Ксению. «Но обе женщины, — отмечает сестра Маргарета, — заверили Фриделя в их дружбе, оставив его смущенным и разочарованным. После этого он говорил: «Так оно лучше. Женщины мешают работать». Честно говоря, стрелы Амура ненадолго застревали в его сердце.

Пожалуй, лишь один прискорбный эпизод омрачил его студенческие годы. В сентябре 1912 года, усталый и раздраженный Фридель затеял с сестрой Гертой спор в тоне абсолютно недопустимом, что вызвало страшный гнев Артура Константиновича. Он потребовал, чтобы Фридель покинул его дом. Некоторое время Фридель снимал комнату, жил один. «Фридель сам сознался мне, — вспоминала Маргарета Артуровна, — что теперь он на всю жизнь излечится от недуга вспыльчивости, ибо гнев и презрение отца были для него невыносимы. Он поселился на Феллинской улице[20], изредка посещал нас и держался очень тихо, замкнуто.

Я посещала женское училище и часто заходила к нему, но редко заставала Фриделя. Его комната находилась как раз над аркой ворот. Меня трогало, что над его письменным столом висел мой рисунок «Жизнь на Марсе»…