Марсианин - [24]

Работа молодого Цандера на заводе «Мотор» имела большое значение для становления его как инженера. Человек, который прекрасно поет, если хочет стать певцом, нуждается в том, чтобы ему «поставили голос». С детства были видны инженерные способности Фриделя, но и их тоже требовалось еще «поставить». Практика на «Моторе» и последующая связь с заводом не были для Цандера унылой отработкой положенных часов. Теодор Калеп был прекрасным наставником молодого практиканта прежде всего потому, что сам находился в постоянном поиске. Бездумно копировать какую-то зарубежную модель он не хотел. Кален все время стремился вырастить свой авиационный гибрид, комбинируя системы братьев Райт, Фармана, Граде. Чуть позднее, в 1913 году, на «Моторе» был создан моноплан «Дельфин» конструкции молодого военного летчика Виктора Владимировича Дыбовского. По мнению авиаконструктора и историка авиации В.Б. Шаврова, эта машина опередила в некотором отношении свое время по крайней мере лёт на дёсять-пятнадцать. «Оригинальные формы «Дельфина» были единственными в мире в течение длительного времени», — писал Шавров.

Едва начав новое дело, в котором Калеп не имел и не мог иметь опыта, и освоив производство моторов «Райт» и «Гном», он тут же начинает собственные конструкторские разработки и создает в кратчайшие сроки ротативный двигатель «Калеп» мощностью до 50–60 лошадиных сил, что по тому времени было совсем не мало. «Калеп» был не хуже «Гнома», и русские специалисты понимали это. Но замена «Гнома» «Калепом» грозила испортить отношения с Францией — главным авиационным поставщиком Российской империи. О достоинствах нового мотора говорит тот факт, что многие конструкторы меняли зарубежные двигатели своих аэропланов на «Калеп». Он стоял на моноплане ЛЯМ, сделанном в мастерских Московского общества воздухоплавания, на одном из самолетов С-16, который создавался в Петербурге, как истребитель сопровождения для гиганта «Илья Муромец», и на других, чаще всего несерийных машинах, которые строились многочисленными любителями в единичных экземплярах, что позволяло не брать в расчет все внешнеторговые тонкости.

Быть может, именно Теодор Калеп в большей степени, чем институтские профессора, привил молодому Цандеру эту святую неудовлетворенность, когда человек не может довольствоваться достигнутым и постоянно ищет новых совершенств.

В 1910 году наряду со студенческим в Риге возникло «взрослое» «Общество изучения воздухоплавания», основанное Чарльзом Кларком, Теодором Калепом и Эдуардом Пульпе — молодым учителем реального училища, который за два года до этого окончил Московский университет, где ему читал лекции сам Н.Е. Жуковский. Пульпе тоже был человек замечательный, сорвиголова, строил самолеты, летал и в годы первой мировой войны прославился как непобедимый ас в небе России и Франции.

Буквально через два дня после официальной организации нового общества газета «Рижский вестник» оповестила своих читателей о том, что «господин директор Т. Калеп приобрел в Берлине новый аэроплан», который уже находится на пути в Ригу. Самолетов в Риге еще никто не покупал, и заметка обсуждалась в городе живейшим образом.

1 марта необычный груз был доставлен владельцу, и всеобщее любопытство достигло высшего предела: ведь это было примерно то же, как если бы нынче кто-нибудь купил космическую ракету!

Фридель со своими друзьями трепетал от восторга и предложил Калепу организовать авиационную выставку. Молодая энергия преодолела все организационные барьеры, и спустя неделю в летнем зале театра «Казино» выставка была торжественно открыта в присутствии самого лифляндского губернатора, что сразу узаконило ее как явление прогрессивное. Кроме аэроплана системы братьев Райт, прибывшего из Берлина, на выставке демонстрировался студенческий планер, на котором к тому времени уже сделали около двухсот полетов, различные модели монопланов, бипланов и воздушных змеев.

Редкий рижанин не посетил выставку, все только о ней и говорили. У Фриделя и его друзей появилась дерзкая мысль полетать на берлинском самолете, они уже тренировались на земле, запускали двигатель, но тут некстати вмешалась уже упомянутая газета, которая как бы вскользь заметила, что «при недостатке ловкости и опытности это просто опасно», и выразила надежду, «что с отважными представителями новой эры в области способов передвижения не случится никакой беды». Мечты студентов рухнули, но сломать Калепу пропеллер они все-таки успели. Наверное, сумели бы раскурочить весь самолет (благо больших усилий тогдашняя авиационная техника и не требовала), но новое, воистину историческое событие отвлекло студентов, и в первую очередь Фридриха Цандера: в мае Земля должна была встретиться с кометой Галлея.

Двадцатишестилетний английский астроном Эдмунд Галлей, прославившийся вычислениями орбит комет, наблюдая в 1682 году одну из них, едва ли не самую яркую и известную с незапамятных времен, вычислил, что она вновь подлетит к Земле в 1758 году. Галлей умер, но предсказание его сбылось: названная его именем комета действительно проносилась вблизи Земли каждые 76 лет.