Марсианин - [13]

О чем же он пишет? Обо всем.

Учитель Фридрих Федорович Вестберг, тот самый, который читал на уроке работу Циолковского, устроил в реальном училище простенький планетарий с маленьким телескопом. Уроки по космогонии были любимейшими уроками Фриделя. Он мечтает о собственном телескопе, а пока, дождавшись, когда весь дом утихомирится и уснет, долгими часами разглядывает небо. Запись в тетради: «Сегодня за пять минут до полуночи я увидел, как пролетел красный метеор вблизи созвездия Андромеды и Пегаса».

Самая первая запись — результат наблюдений «над преломлением света в водяном цилиндре». Выводит формулы и находит нужные ему параметры. Ставит опыты с линзами, вывинчивает объектив из фотоаппарата и конструирует прибор для измерения высоты облаков. Понимает, что все сам сделать не сможет, записывает: «Сегодня я купил себе вольтметр… который измеряет напряжение от 0 до 3 вольт, с делениями на десятые вольта. Его сопротивление равняется 20 омам. Сейчас я высчитаю, как меняется напряжение и сила тока в различных участках цепи при включении вольтметра». Все это нужно ему для расчета системы электрической сигнализации в отцовском доме.

Есть люди, склонные к самому процессу вычислений. Им нравится считать, как другим нравится кататься на коньках. Потребность считать, как потребность петь. Но Цандер совсем не такой счетчик. Математика — лишь аппарат, удовлетворяющий его любознательность. Математика — не цель, а средство достижения цели. Все время работает мысль. Знакомство с электротехникой при совершенствовании домашней сигнализации тут же рождает целый рой вопросов, связанных с электрическими и магнитными явлениями, не решив которые успокоиться он не сможет. «Нельзя ли фотопластинки проявлять с помощью электричества?» «Нельзя ли намагнитить железный шар, чтобы один полюс его находился в центре шара?» «Нельзя ли сближением электромагнита и маятника добиться смены полюсов магнита?» «Нельзя ли электрический ток пропустить через струны, чтобы они звучали?» «Нельзя ли с помощью беспроволочного телеграфа передавать также слова?» Интересно, вспомнил ли он об этой последней записи, когда видел, как поднимается на Шаболовке Шуховская башня, когда слушал первые передачи Московского радио?..

Нет, не считать он любил, а узнавать!

Запись от 12 августа 1904 года: «В последние две с половиной — две недели отец перенес прием больных сюда. Я получил массу бутылей. Отец дал мне денег, чтобы я купил химикаты. Я получил также специальный химический стол и шкаф для хранения химикатов. Теперь можно заниматься химией».

«Отец дал мне денег». Через несколько дней новая запись: «Вчера к моему рождению мой дорогой отец подарил мне три рубля, и я купил химикаты». Отец поощрял занятия сына, но не баловал его. Деньги для опытов — это событие, потому и пишет об этом Фридель в своих тетрадях. Перейдя в дополнительный класс, он получает формальное право стать репетитором и тут же этим правом пользуется. Заработанные деньги отдает семье, оставляя себе с разрешения отца некоторую сумму для покупки материалов, химикатов, инструментов и приборов.

Радость переполняет его, он должен с кем-то поделиться и пишет в письме сестре Елене в Германию: «Знаешь ли ты, что у нас теперь происходит дома? Мы спим в прежней комнате отца, там у меня химический стол и химический шкаф, так что могу делать опыты сколько мне угодно». Это не для ума, это для души.

И все-таки он не «чистый» ученый. При всей любви к науке, при всем благоговейном уважении к математике в нем живет инженер, человек, любознательность которого одни формулы унять не могут, которому необходимо эти формулы увидеть воплощенными в нечто осязаемое. Это особый склад души, особое направление научного творчества. Потребность материализовать математические выкладки у Циолковского была, к примеру, развита меньше. Хотя он и строил модели цельнометаллических дирижаблей, конструировал маленький деревянный прокатный стан для изготовления гофрированных металлических листов, маленькую аэродинамическую трубу и крохотную центрифугу, в которой испытывал на перегрузки тараканов и цыплят, но при всей увлеченности идеей проникновения в космическое пространство Константин Эдуардович никогда не пытался построить и запустить пусть самую маленькую ракетную модель. (Мечущаяся по двору огненная ракета в художественном фильме «Взлет» чистый вымысел.) Еще в меньшей степени эта потребность была выражена, например, у Н.Е. Жуковского, который, заложив теоретические основы авиации, был довольно равнодушен к их инженерному воплощению, настолько, что ни разу в жизни не летал на самолете.

В Цандере с юных лет жил инженер. Кроме прибора, определяющего высоту облаков, он задумывается над термометром для измерения температуры морских глубин, затем рассчитывает и конструирует барометр оригинальной системы. Думает над прибором, который смог бы померить силу ветра. И тут же начинает новые расчеты, чтобы ответить на вопрос: «Нельзя ли по скорости опускания температуры нагретого термометра, который стоит на ветру, определить силу ветра?» Долго возится, наконец выводит формулу, затем делает чертеж и дает подробное описание своего измерителя.