Марсиане - [40]

Дальше Игорь слушать не стал. Схватил сигареты и выскочил на лестничную площадку. Он только успел закурить, когда откуда–то сверху сбежали мимо двое мужчин.

— К Петрову надо будет заехать, — проговорил один.

— Петров уже спит, наверное… — ответил другой.

— Ничего. Разбудим!

Дверь внизу захлопнулась, обрывая разговор. Игорь выглянул в окно. Внизу, у подъезда, стояла черная машина с тлеющими подфарниками. Мужчины забрались в нее. Загудел мотор. Машина сорвалась с места и понеслась по ночному проспекту.

Странное ощущение возникло в Игоре. Эти незнакомые люди умчались куда–то в свою жизнь, а обрывок разговора словно бы повис в подъезде, и что теперь делать с ним? Игорь поежился. Снизу, из–за неплотно прикрытой двери, тянуло ночным холодком.

Игорь вздохнул. Конечно, жену можно было понять. Последнее время дела идут неважно, аппаратуру перестали брать, и теперь неплохо бы выручить хотя бы потраченные на детали деньги. Непруха в общем… Из–за этого невезения и надумал он поехать на полгода на юг. Там можно было устроиться звукооператором в одном ансамбле и подзашибить деньгу. И он уже съездил туда, договорился с ребятами, но жена и слушать не хотела об этой халтуре.

Игорь затушил сигарету и вернулся в квартиру.

В комнате, там спала трехлетняя дочь, свет был погашен. Жена сидела на кухне и читала оборванные с календаря листочки. Игорь усмехнулся. Жена его, насквозь горожанка, всегда покупала именно отрывной календарь и, обрывая каждый день листочки, копила их, чтобы потом внимательно прочитать. Ни дать ни взять, словно деревенская старушка.

Жена даже не повернула голову к нему, но чувствовалось, как напряглась она.

— Ну–ну! — положив руку на голову жены, Игорь сел напротив. — Ну, не дуйся… Давай помиримся, а?

Жена попробовала было увернуться, но он привлек ее голову к себе, уперся лбом в лоб.

— Ну? — сказал он. — Мир, да?

— Отпусти! — потребовала жена. — Негодяй!

— А–а! — Игорь покачал головой. — Я не негодяй. Если я — негодяй, ты была бы негодяихой. А ты… Ты — хорошая.

И он чуть подмигнул, заглядывая прямо в глаза жены. Что–то изменилось там, в серой глубине глаз. Льдинки задрожали, потом исчезли. Глаза сделались растерянными, и вот уже слезами заволокло их.

— Ты… Ты — не негодяй, — устало, словно сбрасывая непосильный груз, сказала жена. — Ты — мальчишка!

— Вот как? — Игорь снял руку с плеча жены и побарабанил по столу. — Напрасно. Напрасно ты так.

Почему–то слова жены задели его, хотя давно он не обращал внимания на ее упреки. Так почему же? Может, из–за той смутной тревоги, что возникла в нем там, на лестничной площадке, когда услышал обрывок разговора?

Он пожал плечами и повторил:

— Напрасно…

— Что напрасно?! — жена подняла залитое слезами лицо. — Что? Что напрасно?

— Напрасно… — неуверенно повторил он.

И снова погасли вспыхнувшие в глазах жены огоньки.

— Конечно, напрасно, — устало сказала она. — Ты действительно как ребенок, хоть тебе и сорок лет скоро. Все в игрушки играешь. У тебя дочка — взрослее тебя.

— Ну–ну! — Игорь деланно усмехнулся. Хотел тут же нахмуриться, но передумал.

— Ну, уж если она взрослая, — пошутил он, — то ты у меня совсем старушка…

Шутка ему понравилась, и он улыбался теперь по–настоящему весело.

— Ты просто устала. Не злись.

— Я не злюсь. — Жена отрешенно смотрела куда–то в сторону. — Я просто устала.

— Вот–вот! — обрадовался Игорь. — Ты устала. Отдохни, и все пройдет.

— От этого не отдохнешь, — вздохнула жена. — От этого я никогда, наверное, не отдохну.

И снова — так безнадежно прозвучал голос жены — Игорю стало неуютно и зябко. Молча подошел к окну. Отодвинув штору, выглянул. У подъезда снова стояла машина, которую он уже видел.

Та жизнь, что обрывком разговора задела его, совершалась по какой–то своей непонятной постороннему человеку логике, и его не было и не могло быть в тон жизни…

Задумавшись, Игорь не заметил, как ушла из кухни жена. Пропала в темноте комнаты.

Игорь сжал ладонью лицо.

Ну, почему, почему получается так, что чужая, случайно коснувшаяся его жизнь, ближе ему и понятнее, чем своя? Почему? Почему не может он докричаться до жены, объяснить ей, что все то, что он делает, — разумно и правильно? Да, ему не везет в последние годы, но это ничего не значит. Действительно, последние три года, как он занялся изготовлением аппаратуры для музыкальных ансамблей, они не вылезают из долгов, но ведь это временно. Наступит день, и его аппаратуру обязательно раскупят, и тогда денег будет вполне достаточно, чтобы приобрести кооперативную квартиру, чтобы отдать долги, чтобы купить машину. У него же сосчитано все! И почему он, став первоклассным специалистом по музыкальной аппаратуре, должен отказываться от этих денег, которые рано или поздно придут к нему. Тем более, что работать–то он умеет! И вот этого никто и не хочет понять, и невозможно преодолеть отчуждение, что возникло в отношениях с женой, с матерью… Ведь и поездка на заработки в Бахчисарай совсем неплохо придумана. Во–первых, поживут на халяву все лето на юге, а самое главное — он привезет оттуда денег, чтобы отдать хотя бы самые главные долги! Все говорят ему, что пора жить серьезно, а разве это не серьезно?