Маршал Рокоссовский - [6]

И директор театра, где работала мать, сказал, что в связи с сокращением штата она увольняется.

Такие удары судьбы могла выдержать не всякая женщина. Еще через два дня Людвига Викторовна с Виктором сели на московский поезд. Они возвратились в родной Смоленск.

Почти три года находился Константин Константинович под арестом в печально знаменитых петербургских «Крестах». Для будущего полководца это было тяжелое, вычеркнутое из жизни время.

Сутками продолжались допросы. В пыточных камерах морили голодом, холодом, жаждой. Заточали в камеру смертников, дважды ночью вывозили в лес на расстрел. Но он выдержал нечеловеческие испытания, выстоял. Ни на кого не дал показаний, ни одного человека не арестовали по его делу.

Позже Сталин поинтересовался:

— Там били?

— Били, — ответил он, глядя в пронзительные глаза всесильного вождя.

Вспоминать о пережитом не любил. Когда его об этом спрашивали, замыкался или переводил разговор на другое.

Репрессиям в то время подверглась значительная часть офицерского корпуса Красной Армии. Многие были расстреляны. Рокоссовский чудом остался в живых.

А меж тем нарастала угроза новой войны. Ее огонь уже полыхал в Европе, подняла голову и японская военщина. Обстановка вынуждала пересмотреть сфабрикованные «дела» на некоторых военачальников.

На всю жизнь в памяти Константина Константиновича сохранился студеный мартовский день, когда его вызвали в канцелярию тюрьмы.

— Рокоссовский? — хрипло спросил усач, обутый в добротные теплые бурки и посмотрел на рваные опорки арестованного.

— Точно так, гражданин начальник.

— Это какой же у тебя нашелся покровитель?

— Не могу знать.

— Знаешь. Все знаешь, только прикидываешься. Ну, да ладно. Получай для воли документ, — и подал листок серой бумаги.

«Для воли? Не ослышался ли?» — С трудом сдерживая волнение, Константин Константинович взял бумагу, стал читать.

«Справка. Выдана гр-ну Рокоссовскому Константину Константиновичу, 1896 г.р., происходящему из гр-н б. Польши, г. Варшава, в том, что он с 17 августа 1937 г. по 22 марта 1940 г. содержался во внутренней тюрьме У ГБ НКВД ЛО и 22 марта 1940 г. из-под стражи освобожден в связи с прекращением его дела. Следственное дело № 25358 1937 г.».

Он не стал вчитываться в подписи. Была бы печать. А она была: круглая, лиловая, с отчетливым оттиском.

— Надлежит ехать в Москву, в свой наркомат. И без задержки! Такое поступило распоряжение, — прохрипел усач. — Можешь идти.

Уже на следующий день Константин Константинович был в столице. Приведя в порядок свой вид, направился на Арбат, в Дом НКО.

— По распоряжению наркома Обороны вы зачисляетесь снова в кадры Красной Армии с присвоением звания генерал-майора и предоставлением месячного отпуска, — сообщили ему в главном управлении кадрами.

После отдыха в Сочи его принял нарком. Когда-то Тимошенко был его непосредственным начальником, знал Рокоссовского как перспективного командира. И не без его участия тот был вызволен из тюрьмы.

— Готовьтесь, генерал, принять свой корпус. Он сейчас находится в пути и будет сосредоточен «в Киевском военном округе. Командующим там ваш старый знакомый, Жуков. Он теперь генерал армии.

Некогда его подчиненный, Георгий Жуков взлетел после халхингольских событий на такую высоту! А он, его начальник, лишь в первом генеральском чине. Ну как тут не вспомнить Пушкина и его пророческие слова о вещей силе судьбы!

Впервые они встретились осенью 1924 года в Ленинграде, на Высших кавалерийских курсах усовершенствования командного состава. Обоих зачислили в одну группу. И еще Баграмяна, Еременко. В течение года они постигали азы военной науки.

Вспоминая то время, Рокоссовский писал: «Жуков как никто отдавался изучению военной науки. Заглянем в его комнату — все ползает по карте, разложенной на полу. Уже тогда дело, долг для него были превыше всего».

А о самом Рокоссовском маршал Баграмян отзывался так: «Особую симпатию в группе вызывал к себе элегантный и чрезвычайно корректный Константин Константинович Рокоссовский. Стройная осанка, красивая внешность, благородный, отзывчивый характер и великолепная спортивная закалка, без которой кавалерист — не кавалерист, — все это притягивало к нему сердца товарищей. Среди нас, заядлых кавалеристов, он заслуженно считался самым опытным конником и тонким знатоком тактики конницы».

По окончании школы пути Жукова и Рокоссовского разошлись. Словно о них писал широко известный поэт довоенной поры:

«На Запад поехал один из нас, на Дальний Восток другой».

Жуков получил назначение в Белоруссию, Рокоссовский на восток, в Забайкалье, в Сретенск с его могучей, полноводной Шилкой, раздвинувшей лесистые сопки.

Тогда же на КВЖД произошел конфликт: враждебные силы попытались отторгнуть от Советского Союза железную дорогу. Кавалерийскую бригаду Рокоссовского подняли по тревоге, и она показала свою боевую мощь. К двум орденам комбрига прибавился еще один.

Прошло немного времени, и в мае 1930 года Жуков принял под свое командование 2-ю кавалерийскую бригаду 7-й дивизии. Дивизией командовал бывший его однокашник Константин Рокоссовский.

Не жаловали они штабную службу, но сознавали всю ее важность и необходимость, потому что обеспечивала она в конечном счете победу.