Марш Кригсмарине - [13]

Командир положил мне руку на колено и уставился на меня выпуклыми блёкло голубыми глазами:

- Отто, я хочу помочь тебе. Именно тебе, а не отпетому Гюнту. У этого красавца в помощниках не иначе, как сам сатана. Вас поместят в специальную камеру с прочной перегородкой, но с прекрасной звукопроницаемостью. Метод мной запатентован и многажды испробован. Он реально работает. Тебе надо выговориться, Отто. Выскажи Прусу всё, что накипело. Всё, что ты о нём думаешь. После ты его больше никогда не увидишь, а тебе станет легче.

Командир флотилии встал, надел фуражку и, повернувшись к забранному решёткой окну, заложил руки за спину и твёрдым голосом закончил:

- Идёт война, корветтен-капитан. Довольно сантиментов, пора за работу.

...Командиру флотилии У-ботов в Сен-Мэло, капитану цур зее Клаусу фон Рэю пришлось изрядно извернуться, чтобы найти повод арестовать и препроводить на гауптвахту одного из лучших командиров флотилии. Как-никак, это был любимец самого Дёница, Гюнтер Прус или Гюнт Дракон, как называли его многочисленные поклонники из числа молодых офицеров-подводников. Во всяком случае, фон Рэй такой повод нашёл и арестовал Щелкунчика на двое суток за отсутствие на борту У-бота во время плановой профилактики носовых торпедных аппаратов. Повод конечно сомнительный, но командир имел право периодически охлаждать, закружившиеся от славы головы некоторых героев кригсмарине. Так или иначе, оба героя нуждавшиеся в охлаждении голов оказались, как и хотел Клаус, в разделённой на две части спецкамере. Чистилище для доверительно-душевных бесед и взаимных проклятий. Я, честно говоря, чувствовал себя идиотом, провинившимся малышом, которого добрый и опытный воспитатель подвергает изощрённой педагогической процедуре. Нечего мне было сказать этому гаду Прусу, больному садисту-ублюдку, живущего по своим ублюдочным понятиям. Надо было просто пристрелить его тогда в клубе и спокойно отправиться под трибунал. Нельзя было давать ему возможность открыть рот, произнести фразу. Заговорив, он напомнил мне, что я имею дело с человеческим существом, а не с ядовитой гадиной. Загремела металлическая дверь в соседнем, отделённом звукопроницаемой переборкой отсеке-помещении.

 - Милый граф, вы здесь? - услышал я знакомый сипловатый голос. Гюнт обращался ко мне с игривой интонацией скучающего бонвивана. - Только вчера подслушал по радио новый американский хит, классная песенка доложу я вам, называется "Летим на крыле и молитве" - и он запел своим каркающим голосом, впрочем, на неплохом английском и ничуть не фальшиво:

  "Мы летим, ковыляя во мгле,

  Мы ползем на последнем крыле.

  Бак пробит, хвост горит и машина летит

  На честном слове и на одном крыле..."

  Ну, дела! Ночь была!

  Их объекты разбомбили мы до тла...

  Вся команда цела, и машина пришла

  На честном слове и на одном крыле"²⁷

Эту песенку янки написали в честь "Рейда Дулиттла"²⁸ в апреле этого года. Американцы на своих бомберах B-25 “Митчелл” всё-таки поработали по жёлтой столице наших мелких союзников-япошек. Вы знаете, за что я уважаю американцев, они циники и прагматики, как и ваш покорный слуга. Не все конечно, но многие. Они не мучаются сантиментами и вопросами абстрактного гуманизма, когда выполняют боевую задачу. Они классные технари и я боюсь, обгонят нас в создании сверхоружия. Так вот, помяните моё слово, янки применят его без колебаний, не терзаясь численностью трупов среди, так называемого, мирного населения. Помните ту историю с "Лаконом"? Вы ещё тогда, Ваша светлость, развесили розовые сопли оттого, что у берегов Западной Африки торпедировали корыто полное всякого сброда: пленных макаронников, полячишек их охранявших, приблудных баб с их сопляками. Что-же, отобедали бы акулки свежим мясцом?! так нет, явился благородный герой спасать терпящих бедствие, кое, между прочим, сам же… хе-хе и учинил! Вы кто, граф, боевой офицер германского флота или пляжный спасатель? Какого рожна, вы Иисусик растянули на палубе своего боевого У-бота полотнище с красным крестом? Вы решили возродить славу своих предков рыцарей Тевтонского ордена открывших госпиталь в Иерусалиме? Ну, так осмелюсь напомнить, они для своих, слышите, для своих открывали! Или, вы, в самом деле, считаете вшивых итальяшек ценными союзниками. Эти вояки не многим лучше румынской деревенщины. Зачем вы подставили под удар свой У-бот с экипажем? Вот американский пилот был трижды прав, когда отбомбился по вражеской подлодке, не обратив внимания на кишевший на палубе человеческий мусор. Не выношу людей подобных вам. Вы же талантливый солдат, Отто, так воюйте, уничтожайте врагов Германии. Но нет, вы же напичканы книжками всяких достоевских и мопассанов вкупе с Дюма родственниками с их сифилитическими вздохами о романтичных страстях и человеколюбии. При всём уважении к вашим бывшим и нынешним боевым заслугам, мой господин, вы тогда повели себя как испорченный гуманист-аристократишка. Ума не приложу, почему вас тогда же не отдали под трибунал. Дёниц всего лишь ограничился приказом запрещающим оказывать помощь экипажам торпедированных нами судов. Гросс-адмирал видимо уповал на то, что вы хороший подводник и будете ещё полезны Рейху. Опять же, эта история с вашей француженкой. Ну, родила бы она от вас полукровку, испортила бы хорошую германскую породу. Женись вы на чистокровной немке, Отто, я ничего не имел бы против вашего отпрыска. При правильном воспитании мог бы получиться отличный экземпляр. Я спас вашу родословную, граф. Спас от рокового загрязнения крови. Такое невозможно исправить иначе, чем вытравив нечистый плод. Говорят, что я де, причинил вам боль. А как это, Отто? Просветите меня. Что это такое, эта пресловутая душевная боль? Она похожа на зубную? Ну, мне, правда, интересно. Вот вы всё молчите, презрение выражаете, а ведь я вам не враг. Между прочим, мы с вами впервые встретились на острове Гран-Канария. Помните испанские Канары?