Марш Кригсмарине - [14]
глава 5.
"Тайна "Виллы Винера>30"
Разглагольствования Пруса были прерваны юным оберфенрихом цур зее, дежурным офицером по гауптвахте. Салага вежливо пригласил авторитетного морского аса на получасовую прогулку по плацу. Приятного в такой прогулке было не много. Гюнту-Дракону предстояло все полчаса вышагивать строевым по мощёному крупным камнем внутреннему дворик губы. Арестованные кригсмаринеры, естественно, по этому плацу прусским гусиным шагом не ходили, а лишь обозначали его бледное подобие. Впрочем, флотские офицеры при необходимости могли показать класс и пройти на строевом смотре железным строем, на зависть иным сухопутным частям. Щелкунчику всё же удалось меня озадачить. В сорок первом, после истории с "Лаконом" мне действительно пришлось просить разрешения зайти на сверхсекретную базу наших У-ботов на Канарских островах. После американской бомбардировки "Чиндлер" захворал. В двух отсеках обнаружились течи, было повреждено палубное орудие и к тому же заклинило командирский перископ. Вскоре я получил ответное РДО-шифрограмму. Мне предписывалось зайти для исправления повреждений на остров Фуэртовентура, где в его южной оконечности на полуострове Хандия располагался подземный ремонтный блок Z-37. Для того, чтобы попасть туда требовались особые ухищрения. В пятнадцати милях от берега к нам подошёл рыбацкий баркас. На борт "Чиндлера" поднялся светлобородый, как и я, загорелый моряк. Это был лоцман, естественно немец. Он принял на себя параллельное командование У-ботом и распорядился командовать погружение. На среднем ходу, пользуясь для ориентации вспомогательным перископом, мы подошли почти вплотную к берегу и уже здесь, сбавив ход до малого и периодически убавляя до самого малого, лоцман, словно ниточку в игольное ушко ввёл старину "Чиндлера" в подводную каменную трубу. Эта труба длинной метров в двести привела нас в довольно обширный грот, где лоцман, наконец, дал команду на всплытие. Сам грот, оборудованный в сухой его части как настоящая небольшая судоверфь, был во много раз меньше моего нынешнего заполярного "Лабиринта". Впрочем, о существовании последнего я тогда и не подозревал. Скальный камень грота был бурым, цвета запекшейся крови. Оттого в лучах довольно яркого искусственного освещения всё вокруг, включая лица и силуэты людей, приобретало тревожный красноватый оттенок. Повсюду встречалась застывшая рябь лавы и островки пористой вулканической пемзы, которая, если пнуть её хорошенько ногой, разлеталась серо-белой легчайшей крошкой, пачкая ботинки меловой известью. Рабочие, среди которых к моему удивлению было немало испанцев в тюремной робе, занялись пострадавшим железом моего У-бота. Мне же предложили переодеться в лёгкий песочного цвета хлопковый костюм вполне гражданского кроя. Экипаж тоже облачили в гражданское, и ребята смахивали теперь на толпу вновь прибывших туристов средней руки, ещё не успевших загореть под южным островным солнцем. Уже знакомый нам светлобородый лоцман велел всем построиться гуськом, в шеренгу по одному и следовать за ним. Я на правах командира шёл первым, сразу за проводником. Мы поднялись по довольно крутым ступенькам каменного трапа куда-то на верхнюю площадку грота и вошли в узкий, но достаточно освещённый туннель. Это был явно подземный ход. Ох и длинным же он был. Мы плелись по нему за нашим провожатым битый час, хотя я не ручаюсь за точность. В узком, замкнутом пространстве время течёт медленно, хотя нас, бывалых подводников такой штукой не удивишь, да и острой клаустрофобией наш брат, как правило, не страдает. Наконец подземный ход кончился. Поднявшись по ступеням железного трапа-лестницы, наш проводник откинул крышку металлического люка и мы следом за ним, по одному принялись выбираться на поверхность. Это было обширное помещение без окон, смахивающее грубо обтесанными каменными стенами на винные погреба какого-нибудь средневекового замка. Вот только винных бочек к разочарованию моих морячков здесь не было. К этому залу примыкало множество других таких же больших комнат. Здесь были несколько спален с десятком металлических коек в каждой. На каждой кровати имелись роскошные панцирные сетки, прекрасные матрасы, пухлые подушки и свежее белое бельё с лёгкими одеялами. Все наши восхищённо зацокали языками. Была здесь и длинная столовая, с не менее длинным деревянным столом. Под невысокими каменными сводами мы чувствовали в ней себя, словно монахи в монастырской трапезной. Стол был уставлен большими глиняными блюдами, на которых маняще благоухали тропические фрукты. Здесь возвышались горками жёлто-зелёные ананасы, связки бананов, сочные манго и ещё всякие невиданные, но до непристойности ароматные плоды. Наши было набросились на эту экзотику, но светлобородый лоцман, посмеиваясь, предупредил их о возможном, с непривычки, поносе. По соседству с трапезной нашлась бильярдная, большая баня с горячей водой, парилкой и даже несколькими ваннами.
