Марш Акпарса - [53]

ДЕНЬ АГАВАЙРЕМА

Мырзанай за последний год страху натерпелся немало. Стало известно, что новый хан молод, дела государства его жена в руки взяла. И будто порядки, которые Мырзанай в Горной стороне за­пел, ей не по душе. Будто хочет она передать весь край Аказу, что­бы он вместе с Эрви правил всем правобережьем. «Если так бу­дет,— думал Мырзанай,— мне совсем жить станет трудно. Аказ приедет, земли свои отберет, дом, который он, Мырзанай, в Нуженале построил, отберет». А дом строить Мырзанай сгонял лю­дей со всего лужая, поставил большую избу, да малую избу, два амбара, клети, хлевы, ограду из горбыльного частокола. Жалко из такого двора уходить. Эрви приедет, земли Боранчея отберет, за то что ее отца разорил — мстить будет.

Вдруг радостная весть: хан Беналей умер, вместо него теперь опять Сафа-Гирей на трон казанский сел. Сказали, что мурза Ку­нчак снова в Казань приехал. Мырзанай сразу послал в Казань сына Пакмана. Он теперь повзрослел, вроде бы поумнел, правит землями, которые спервоначалу у отца были. Пакман вернулся из Казани и снова огорчил Мырзаная. Хитрая Сююмбике сразу же сумела обольстить Сафу-Гирея, стала его четвертой женой, и слу­шается он ее во всем. И царица по-прежнему ждет возвращения Аказа, хочет отпустить к нему Эрви и отдать весь Горный край им. И будто бы у нее есть вести, что Аказ из Москвы убежал и скоро должен появиться тут. Все это Пакману мурза сказал и велел в Казань приезжать самому Мырзанаю.

—    Ты знаешь, что Аказ из Москвы убежал? — спросил мурза у прибывшего к нему Мырзаная.

—    Слышал.

—    Что стражники царя его всюду ищут?

—    Может, поймали? Убежал он еще зимой, а сейчас лета на­чало.

— Не о том думаешь. Царица мне сказала: «Аказ теперь Москве враг, ему путь туда отрезан. Лучше, чем он, Большого лужавуя не найти. Он смел, умен и нам будет верен». И как только появится— тебе каюк! Я тебя защитить не смогу — хан во всем не меня, а Сююмбике слушается.

—    Что мне делать?

—    Глядеть во все глаза! Спишь много, жрешь много! Людей озлобил, жадничаешь. Что под своим носом делается, не знаешь. Аказ давно у Магметки-чувашина живет, братьев около себя со­брал, друзей. Это ты мне об этом должен рассказать, а не я тебе!

—    Прости, могучий. Я все узнаю.

—    Знать мало! Дело надо делать. И по-умному. У царицы рука маленькая, нежная, а возьмет за горло — и пикнуть не успеешь.

—    Повелевай, могучий, я сделаю все.

—    Ты знаешь, что сын мой Алим недалеко от тебя живет?

—    И не слышал.

—    О аллах! Он ничего не знает! Хан Сафа отослал его из Ка­зани, теперь он у луговых черемис в Кокшамарах. Переплыви через Волгу — и ты у него. Пошли во все стороны верных людей, пусть Аказа выследят. Как только найдешь — зови Алима. Самому тебе с Аказом не справиться. Подкараульте, убейте, и пусти слух, что русские настигли Аказа.

—    Братьев тоже надо убить!—крикнул Мырзанай.

—    Глупец! Аказа убрать надо тайно. Если братьев убьешь — дураку будет ясно, что это твоя работа. Царицу не обманешь. С Алимом сам иди — на него я не очень надеюсь. Есть причина... Боранчею земли его верни. Помни: его дочь — подруга Сююмбике.

Аптулата снова Большим картом сделай — без Аказа он не стра­шен будет. Ковяжа зачем выгнал? Жадность свою умерь. Ведь он зять твой — дай ему хороший лужай. Пусть люди видят, что ты добрый, справедливый...

—     Все сделаю, как велишь.

—     Поживем — увидим. Когда я здесь укреплюсь, всех на свои места поставим. Время не теряй — сегодня же домой скачи.

Приехал Мырзанай в Нуженал, а там новость: Аказ с братья­ми и Мамлеем перебрался в Кендаров улус, и жувут гам тайно.

Пакман тотчас же был послан за Алимом, а сам Мырзанай по­ехал к мулле Кендару. Сразу начал разговор с дела:

—     Был я, святой отец, в Казани. Там большие перемены волею царицы Сююмбике. Вина с тебя и Мамлея снята, мне велено пере­дать, чтобы ты дочь свою, если она не раздумала, отдал Мамлею, а мурза Кучак ему денег послал. Вот они.— И Мырзанай положил на стол кошелек с серебром.

Мулла хитрость Мырзанаеву разгадал, сказал смиренно:

—     Хвала аллаху, что сердце царицы смилостивилось, но Мамлей давно из улуса ушел, и говорить о свадьбе рано. Деньги пока возьми себе, как Мамлей вернется — отдашь.

Мырзанай тоже хитер. Он с муллой говорит, а сам на его дочь Асею поглядывает. А у девки глаза веселые, когда про свадьбу за­говорили, вспыхнула, лицо румянцем покрылось. Если бы Мамлея не было в улусе, печальная бы сидела.

— О свадьбе ты как хочешь думай,— сказал Мырзанай,—Мое дело — волю царицы передать.

Уезжая из улуса, он тайно людей своих оставил.

Улус не город. Здесь одного человека прятать трудно, а пяте­рых тем более. Через день Мырзанаю донесли: Аказ с братьями в улусе. Еще через день приехал Алим с сотней джигитов, прихва­тил Мырзаная и Пакмана, и все поскакали в улус. С Алимом прие­хал старый слуга Кучака — Хайрулла. Он уже был здесь с мур­зой когда-то, теперь к его сыну приставлен. С Кендаром начал го­ворить: