Марксизм: испытание будущим - [3]
Данная трактовка социального идеала Маркса считается очевидной истиной среди представителей критического марксизма. В свое время с ней соглашалось большинство советских обществоведов. Однако со времен реставрации буржуазной России, упоминание о социальном идеале Маркса стало считаться «дурным тоном». Более того, прежнее некритическое восхваление марксизма сменилось у них его прямым отрицанием. Подобное отношение к марксизму появилось даже у тех людей, которые в свое время его изучали и преподавали в высшей школе. При этом никто из этих новейших его отрицателей до сих пор не может толково объяснить, в чем же конкретно провинились или ошиблись основатели и сторонники подлинного марксизма. Самое мягкое его осуждение заключается во фразе, которую я неоднократно слышал от некоторых ученых и преподавателей вузов: «Идеи и идеалы Маркса, как и весь марксизм, целиком принадлежат XIX веку, и потому имеют весьма далекое отношение к реалиям нашего времени: они просто не актуальны». При этом авторы этой фразы совершенно не замечали иронии истории, которая состояла в том, что их быстрая идейная метаморфоза, совершившаяся в 1990 гг. еще раз подтвердила на практике известную истину марксизма о зависимости изменения сознания людей от изменения их общественного бытия.
Не соглашаясь с подобными «критическими» суждениями моих оппонентов, я, естественно, пытался объяснять им, что учение Маркса рано сбрасывать с парохода современности, ибо оно сохраняет свою актуальность хотя бы потому, что органически связано с осмыслением капитализма как целостной системы, эволюция которой не закончилась. Говоря коротко, мне пришлось доказывать, казалось, очевидную истину: пока жив капитализм, будет жить и марксизм, как наиболее глубокое его научное понимание. Останется в истории человеческой мысли и марксистское представление о закономерностях перехода человечества от капитализма к социализму, и особенно его сугубо гуманистическое видение будущего общества, традиционно называемого коммунизмом.
В этой связи, мною задолго до последнего мирового кризиса было высказано предположение о том, что вскоре должна возникнуть новая волна интереса к Марксу и марксизму. Она будет определяться, во-первых, превращением классического капитализма в глобальный, о возможности которого Маркс неоднократно говорил в своих работах, во-вторых, повторным пришествием капитала в Россию, со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для простых людей, наконец, в-третьих, фактическим отсутствием в буржуазной литературе общественного идеала альтернативного социальному идеалу Маркса10. Как показала история, первый глобальный кризис капитализма полностью подтвердил это предположение.
Критический марксизм был присущ не только его основателям. Им активно пользовался Ленин и такие известные революционные марксисты, как Роза Люксембург и Лев Троцкий, сыгравшие значительную роль в революциях Германии и России в первые десятилетия XX века. Их теоретические и политические взгляды достаточно подробно анализируются во второй главе книги под названием «Революционные марксисты XX века». В ней также раскрываются малоисследованные взгляды таких видных теоретиков и практиков марксизма, как Антонио Грамши и Николай Бухарин.
Говоря о Розе Люксембург, хочу отметить, что меня больше всего интересовали ее политические взгляды, характерные для последнего периода ее жизни и деятельности, связанного с зарождением и становлением немецкой Коммунистической партии и революционными преобразованиями в Германии и России. Что касается философско-политических взглядов Льва Троцкого, то следует напомнить, что многие десятилетия его имя и книги были запретной темой в СССР. Их и сегодня не очень жалуют так называемые «коммунисты-державники» из КПРФ, и на дух не переносят либеральные и консервативные идеологи ново-старой России. Со своей стороны хочу подчеркнуть: нельзя объективно говорить о марксизме, обходя основные работы Троцкого, в том числе, созданные после его изгнания из Советского союза. Именно в этих работах дана принципиальная марксистская критика теории и практики сталинизма, которые до сих пор многими либералами и неосталинистами выдаются за проявление подлинного марксизма.
Конечно, сказанное выше не означает, что марксизм сегодня не нуждается в критике и соответствующем пересмотре своих теоретических положений, не оправдавшихся на практике, однако такой пересмотр не может и не должен носить нигилистического характера. Именно так относился к марксизму Ленин, когда пересматривал свою «точку зрения на социализм» в связи с НЭПом и работой над Политическим завещанием, в котором предлагал принять решительные меры по изменению политического строя России. Обо всем этом я подробно говорю в третьей главе под названием «Марксизм и реальный социализм». В ней, в основном, раскрыты взгляды позднего Ленина, в которых был обобщен опыт Октябрьской революции и сделаны первые шаги, направленные на создание реального социализма в советской России. Эти, во многом неклассические взгляды великого революционера, как известно, стали новым словом в развитии критического марксизма.
Случайно ли все в окружающем нас мире или он имеет какую-то логику? Является ли человек ошибкой мироздания или наоборот – логичным элементом большой системы? И если человек – не ошибка, то почему его жизнь настолько противоречива и проблематична, а созданная им цивилизация сегодня переживает клиническую смерть? В книге сделана попытка ответить на эти важнейшие вопросы и предложена оригинальная гипотеза, придающая единый смысл и логику всем наблюдаемым и известным нам процессам – от мира фундаментальных частиц до человеческого социума.
Монография представит авторское осмысление ряда параметров философской теологии как новой реальности в российском философском контексте. К ним относятся отличия светской рациональной теологии от традиционного церковного богословия, дифференциация различных типов дискурса в самой рациональной теологии, выявление интеркультурного измерения философской теологии, анализ современных классификаций обоснований существования Бога, теологический анализ новейшей атеистической аргументации и самого феномена атеизма, а также некоторые аспекты методологии библейской герменевтики.
В своей книге Тимоти Мортон отвечает на вопрос, что мы на самом деле понимаем под «экологией» в условиях глобальной политики и экономики, участниками которой уже давно являются не только люди, но и различные нечеловеческие акторы. Достаточно ли у нас возможностей и воли, чтобы изменить представление о месте человека в мире, онтологическая однородность которого поставлена под вопрос? Междисциплинарный исследователь, сотрудничающий со знаковыми деятелями современной культуры от Бьорк до Ханса Ульриха Обриста, Мортон также принадлежит к группе важных мыслителей, работающих на пересечении объектно-ориентированной философии, экокритики, современного литературоведения, постчеловеческой этики и других течений, которые ставят под вопрос субъектно-объектные отношения в сфере мышления и формирования знаний о мире.
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В настоящем учебном пособии осуществлена реконструкция истории философии от Античности до наших дней. При этом автор попытался связать в единую цепочку многочисленные звенья историко-философского процесса и представить историческое развитие философии как сочетание прерывности и непрерывности, новаций и традиций. В работе показано, что такого рода преемственность имеет место не только в историческом наследовании философских идей и принципов, но и в проблемном поле философствования. Такой сквозной проблемой всего историко-философского процесса был и остается вопрос: что значит быть, точнее, как возможно мыслить то, что есть.