Марков: Наука умирать - [99]
— Не я, а моя бригада, — поправил Марков. — Но где она? Её нет. Кубанский полк раздёргали. Часть в тылу отдыхает после боя, часть — на фланге Казановича. Один Офицерский полк. А кто это лежит?
На сухой прошлогодней траве спал человек, укрытый шинелью, другой дремал сидя, опершись спиной о дерево. Этого Марков узнал — капитан Шапрон дю Ларрэ[41], адъютант генерала Алексеева. В трёх шагах от них — высохшая канава, в ней навзничь труп матроса с кровавой маской вместо лица.
— Неужели?
— Да, Серёжа. Это генерал Алексеев отдыхает. Не будем мешать.
Они повернули обратно, пошли в направлении штаба.
— Батарею поставишь внизу, примерно на той же линии, что и орудия полковника Третьякова. Только на закрытую позицию — в лощину. Отрыть ровики для укрытия. Снарядов, наверное, почти нет, как и у Третьякова?
— Миончинский что-то припрятал, но дай Бог, чтобы хоть десятка полтора.
Разрыв в роще, и новые ветки закружились в дыму. Кто-то жалобно закричал, побежали солдаты с носилками.
— Вот тебе, Серёжа, и по площадям. Каждые два-три часа кто-то убит или ранен.
— А если прицельно? В домик? Что думает Корнилов?
— Он хочет видеть бой, а переезжать собирается только в город. Вчера едва не выехал в предместье возле казарм.
Они вернулись к штабу. Привычный грохот и треск разрывов перебил звук нервного конского галопа. По боковой дороге в тополиную рощу въехали три всадника. Остановились, спрыгнули с коней. Два офицера отдали поводья фыркающих разгорячённых коней третьему, направились к Романовскому. Маленький стройный подполковник в пенсне — Неженцев. Высокий красавец капитан со спокойной уверенностью на лице, подчёркивающей нервное беспокойство подполковника, — Скоблин[42].
— Ваше превосходительство, — начал Неженцев горячо и торопливо. — Я приехал с просьбой отстранить меня от командования полком. Временно передаю командование капитану Скоблину.
— Митрофан Осипович, успокойтесь. Давайте там у сарайчика на брёвнышке посидим и всё обсудим.
— Я всё решил. Вы сделали мой полк небоеспособным. Пополнение — мальчишки, не умеющие стрелять...
Они сели, снаряд разорвался недалеко за сараем, земля, камни и осколки ударили в стену.
— Я выбрал самое безопасное место для совещания, — сказал Романовский с мудрой улыбкой. — Сейчас в штабе печатают приказ о наступлении. Как раз вы возьмёте с собой экземпляр. С генералом Богаевским уже разговаривали?
— Нет. Я увидел вас и решил доложить.
— Значит, через голову подаёте просьбу об отставке? А командующий только что приказал направить в ваш полк новое пополнение — 250 обученных казаков. А вот и приказ, наверное, уже готов.
Из штаба вышел, почти выбежал капитан и крикнул, что приказ распечатан и Романовскому надо его проверить и разослать по частям. Генерал поднялся и поспешил к штабу. Сделав несколько шагов, остановился и мягко сказал Неженцеву:
— Прошу вас, Митрофан Осипович, не обращайтесь к Лавру Георгиевичу со своей... э-э... несвоевременной просьбой. Вот возьмём Екатеринодар, организуем военный парад, ваш полк на правом фланге... Тогда и подавайте рапорт об отставке.
Все рассмеялись. Даже Неженцев улыбнулся, но улыбка не разогнала хмурое облако на его лице. Откуда-то из тополей появился Борис Суворин. Поздоровался и с журналистским любопытством начал расспрашивать: неужели, мол, подполковник Неженцев просит, чтобы его отчислили из полка?
— Это был один из вариантов, — спокойно сказал Романовский. — Мы хотели дать ему другой полк. А вы, Борис Алексеевич, не забывайте, что вы теперь не только журналист, но ещё и наш солдат, который знает то, что другим знать не положено.
Романовский скрылся в штабе, Неженцев постепенно успокаивался, если, разумеется, можно быть спокойным офицеру, атакующему почти в десять раз превосходящие силы противника. Марков, высокий красавец, относился с некоторой чуть ли не отцовской доброжелательностью к малорослому близорукому Неженцеву.
— Митрофан Осипович, держите свой левый фланг и наступайте по мере возможности, а я Офицерским полком обязательно возьму артиллерийские казармы. Там, конечно, есть снаряды — наша артиллерия заговорит, и у красных не останется никаких шансов.
— Поймите меня, Сергей Леонидович, это не слабость, не трусость...
— Что вы! Я знаю вас как одного из храбрейших офицеров русской армии.
— Русская армия была, — сказал Суворин с въедливой улыбкой, чем напомнил знаменитого отца[43]. — Теперь — Добровольческая. Есть ещё какая-то Красная, но та уже вовсе не русская. Там главный генерал — Бронштейн[44]. Возьмёте Екатеринодар, потом Москву, призовёте государя — вот и будет у нас Русская армия.
Из штаба вышел Романовский. С ним офицер с папкой для бумаг.
— Господа, приказ командующего готов.
«ПРИКАЗЪ Копiя
Войскамъ Добровольческой Армiи
Ферма Кубанского Экономического Общества
Марта 29-го дня[45]1918 г.
12 час 45 мин утра
№ 185
1. Противникъ занимаетъ северную окраину города Екатеринодара, конно-артиллерiйские казармы у западной окраины города, вокзалъ Черноморской железной дороги и рощу къ северу отъ города. На Черноморскомъ пути имеется бронированный поездъ, мешающiй нашему продвиженiю къ вокзалу.
Повесть "Пальмовые листья" посвящена офицерам Советской Армии послевоенных лет.
Удивительно тонкий и глубокий роман В. Рынкевича — об ироничном мастере сумрачной поры России, мастере тихих драм и трагедий человеческой жизни, мастере сцены и нового театра. Это роман о любви земной и возвышенной, о жизни и смерти, о судьбах героев литературных и героев реальных — словом, о великом писателе, имя которому Антон Павлович Чехов.
Новый роман современного писателя-историка Владимира Рынкевича посвящён жизни и деятельности одного из лидеров Белого Движения, генерала от инфантерии А.П. Кутепова (1882-1930).
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
Роман о последнем периоде жизни великого русского просветителя, первопечатника Ивана Федорова (ок. 1510–1583).
Авенариус, Василий Петрович, беллетрист и детский писатель. Родился в 1839 году. Окончил курс в Петербургском университете. Был старшим чиновником по учреждениям императрицы Марии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Радич В.А. издавался в основном до революции 1917 года. Помещённые в книге произведения дают представление о ярком и своеобразном быте сечевиков, в них колоритно отображена жизнь казачьей вольницы, Запорожской сечи. В «Казацких былях» воспевается славная история и самобытность украинского казачества.
«День рождения Лукана» – исторический роман, написанный филологом, переводчиком, специалистом по позднеантичной и раннехристианской литературе. Роман переносит читателя в Рим I в. н. э. В основе его подлинная история жизни, любви и гибели великого римского поэта Марка Аннея Лукана. Личная драма героев разворачивается на фоне исторических событий и бережно реконструируемой панорамы Вечного Города. Среди действующих лиц – реальные персонажи, известные из учебников истории: император Нерон и философ Сенека, поэты Стаций и Марциал, писатель-сатирик Петроний и др.Роман рассчитан на широкий круг читателей, интересующихся историей.
Париж, XVII век, времена Людовика Великого. Молодой переплетчик Шарль де Грези изготавливает переплеты из человеческой кожи, хорошо зарабатывает и не знает забот, пока не встречает на своем пути женщину, кожа которой могла бы стать материалом для шедевра, если бы переплетчик не влюбился в нее — живую…Самая удивительная книга XXI столетия в первом издании была переплетена в натуральную кожу, а в ее обложку был вставлен крошечный «автограф» — образец кожи самого Эрика Делайе. Выход сюжета за пределы книжных страниц — интересный ход, но книга стала бестселлером в первую очередь благодаря блестящему исполнению — великолепно рассказанной истории, изящному тексту, ярким героям.
Новый роман известного писателя-историка Алексея Шишова посвящён выдающемуся полководцу Первой мировой войны, «зачинателю» Белого движения М. В. Алексееву (1857-1918). Впервые на русском языке подробнейшим образом прослеживается весь жизненный путь генерала от инфантерии Алексеева. Убедительность и достоверность книге придают широко используемые документы: боевые приказы, донесения, выдержки из писем, дневников, газет и многие другие.
Об одном из самых известных деятелей российской истории начала XX в., легендарном «генерале террора» Борисе Савинкове (1879—1925), рассказывает новый роман современного писателя А. Савеличева.
Новый роман современного писателя-историка Валерия Поволяева посвящен беспощадной борьбе, развернувшийся в России в годы Гражданской войны. В центре внимания автора — один из самых известных деятелей Белого движения — генерал-лейтенант В. О. Каппель (1883—1920).
Потомок старинного кого дворянского рода остался в истории XX века как последний Главнокомандующий Вооружёнными Силами Юга России во время Гражданской войны. Роман-хроника современного писателя-историка С. Карпенко повествует о жизни и судьбе одного из лидеров Белого движения, генерала Петра Николаевича Врангеля (1878—1928). Центральное место занимает подробный рассказ о периоде с января 1918 г. по февраль 1919 г.: в это время Врангель вступил в Добровольческую армию, быстро выдвинулся в ряд старших начальников и приобрёл широкую известность в войсках и в тылу.