Марков: Наука умирать - [100]

   2. Ввиду прибытия Ген. Маркова съ частями 1-го Офицерского полка, возобновить наступлении на Екатеринодаръ, нанося главный ударь на северо-западную часть города.

а) Генералъ-Лейтенантъ МАРКОВ — 1-я бригада 1-го Офицерского полка 4-ре роты, 1-й Куб. стрелк. полка одинъ баталioн, 2-я отдельная батарея, 1-я Инженерная рота. — Овладеть конно-артиллерiйскими казармами и затем наступать вдоль северной окраины, выходя во флангъ противнику, занимающему Черноморскiй вокзалъ, и выславъ часть силъ вдоль берега реки Кубани, для обеспеченiя правого фланга.

б) Генералъ-Маioръ БОГАЕВСКИЙ — 2-я бригада. Безъ 2-й батареи. 3-я батарея и второе opyдie 1-й отдельной батареи. Одинъ баталioнъ 1-го Куб. стрелк. полка и первая сводная офицерская рота Корниловскаго Ударного полка. — Наступать левее Генерала Маркова, имея главной задачей захватъ Черноморского вокзала.

в) Генералъ ЭРДЕЛИ — Отдельная конная бригада, безъ Черкесского коннаго полка, наступать левее Генерала Богаевского, содействуя исполненiю задачи последняго и обеспеченiю его левого фланга и портя железным дороги на Тихорецкую и Кавказскую.

   3. Атаку начать в 17 часовъ сегодня.

   4. Я буду на ферме Кубанского Экономического Общества.

Подлинный подписалъ:

Генералъ КОРНИЛОВЪ

Верно: Полковникъ Барцеъвичъ».

Никто fee знал, что это последний приказ генерала Корнилова.

До назначенного времени атаки оставалось ещё более двух часов, когда Офицерский полк прибыл на ферму. Марков собрал командиров, приказал отдыхать, подкрепиться «чем Бог послал», проверить оружие. Штабные конвойные успели собрать брошенное красными оружие, и в хвойной роще сложили несколько штабелей винтовок. Офицеры могли выбрать себе на замену лучшую винтовку, но Марков приказал — обязательно со штыками. Такая война...

Мушкаев бросил свою старую трёхлинейку с исцарапанным прикладом, взял совсем новенькую, наверное, только со склада. Вытащил затвор, посмотрел ствол на свет — чистый. Видно, даже не успел выстрелить большевичок.

Дымников дымил папиросой и скептически наблюдал за происходящим.

   — Главное, штык выбирай. Чтобы не завяз, как тогда.

   — Там, Лео, был мороз, а здесь жара.

   — Это от артобстрела жарко. И от радости, что наконец-то идём брать Екатеринодар. А то так страдали, так переживали, что не успеем.

Многие офицеры, пожевав хлеба с салом, лежали под соснами, отдыхая после марша, среди них и Савелов.

   — Лучше бы не успели, — сказал он. — Так артиллерия и на большой войне не била.

   — Ты один такой, — заметил Дымников. — Посмотри, как все рвутся в бой. Лежат — мучаются, с нетерпением ждут, когда их поднимут и поведут туда.

А там...

Дымится чёрная степь. Бледно в лучах солнца вспыхивают разрывы снарядов в фонтанах взлетающей земли. Такие же бледные языки пламени плещутся над предместьем, горящим вёрстах в двух-трёх от фермы.

   — Там нас ждут, — сказал Дымников. — Слышал объяснения господина командира роты подполковника Плохинского? Попали в первую роту — всегда будем первыми. Видишь, за тем пожаром пустырь, за ним — вал и трёхэтажные дома? Это те самые артиллерийские казармы.

   — Назар сам впереди пойдёт.

За полосой дыма и огня призрачным видением лежал серо-голубой город. Пустые улицы, золотистые купола церквей, спокойные дома, солнечные блестки окон. Только слева, у Черноморского вокзала что-то копошилось, возникало, исчезало, куда-то двигалось.

   — Может быть, они отступают? — предположил Дымников. — Может быть, завтра будем гулять но главной улице? Не знаешь, как называется?

   — Красная.

   — Это плохо.

Многие смотрели отсюда на город. Что он сулит? Конец похода? Какой конец? Победа? Разгром? Смерть? Под непрестанным неослабевающим огнём красной артиллерии уже не верилось в лёгкий штурм, в победу, в праздник.

Перед тем как вывести полк вперёд, в пылающее предместье, Марков нашёл Деникина, и они с биноклями вышли на опушку рощи. Продолжали неприятный разговор — старый друг Антон Иванович тоже изменился, будто и не умирали вместе на грязной Бердичевской дороге. Смотрит в сторону, жалуется на бронхит, помешавший участвовать в планировании операции, на прямой вопрос отвечает не по-дружески, а длинными сомнительными объяснениями.

   — Если бы я переправил бригаду в первую очередь, то не отступил бы 9-го вечером в Елизаветинскую и вчера бы взял город. Почему меня оставили стеречь обоз?

   — Сергей Леонидович, взгляните на левый фланг. Там красные начинают отступать. Смотрите, какое движение в сторону Черноморского вокзала.

   — В общем, похоже. Надо разобраться. Так что же получилось с моей бригадой? Из-за того, что я простоял за рекой, бригады уже нет. Кубанский полк раздерган. У меня только один Офицерский и батарея без снарядов.

   — Вы должны понять, Сергей Леонидович, что Лавр Георгиевич обладает огромной моральной силой, привлекающей к нему сердца бойцов, но при этом ему иногда приходится отходить от требований стратегии и тактики. Конечно, он мог оставить для прикрытия обоза вспомогательные части, и ваша бригада 9-го могла бы переправиться в Елизаветинскую. Но тогда бы раненые три ночи оставались без крова, под открытым небом, и им грозила бы опасность попасть в руки большевиков. Ведь там красные были со всех сторон.