Марко Поло - [3]
На могилах воинов-венецианцев писали, что они были «ужасом греков».
Венецианский дож Дондоло первый взошел на разрушенную стену Константинополя и утвердил на ней знамя святого Марка. Было тогда Дондоло девяносто четыре года. Он получил титул «владыки четверти и половины Римской империи» и носил красные полусапожки – одно из отличий византийских императоров.
Дороги мира лежали под лапами святого Марка.
Хотели даже перенести центр государства в Константинополь, но лагуны были безопаснее.
Теперь у Венеции остался один соперник – Генуя.
В боях за Зару и при взятии Константинополя нашли венецианцы новое для себя дело – строительство стенобитных орудий. Народ, умеющий строить корабли, справился с таранами, катапультами и баллистами.
Крепостные стены на берегах Далмации и Босфора штурмовали вместе с крестоносцами многие венецианцы. Были тут, возможно, и братья Поло, которые потом служили императору Китая Кубилаю своим искусством при взятии городов.
Но о жизни купцов Поло, имеющих дом в Венеции и другой дом в Солдайе, сказано будет позднее.
Татары
Через степи, с края земли, оттуда, откуда не приходили никакие вести, двигались татары. Они шли из глубины материка к морю.
Говорили о татарах, что они не похожи на остальных людей ни скулами, ни глазами, ни одеждой, что у них нет закона о справедливых деяниях и им не запрещен никакой грех.
Грехом считалось у них только прикоснуться к огню ножом, или извлекать ножом мясо из котла, или рубить топором около костра и этим ранить пламя; грехом у них считалось также опираться на плеть, ударять лошадь уздою и мочиться в пределах ханской ставки, выплевывать пищу, стирать платье и собирать грибы.
Говорили, что все остальное у татар считается безразличным и позволенным.
Они шли на запад, увлекая за собой народы.
Первая четверть XIII века окрашена пожаром.
Содрогались все люди, и в Англии рыбаки жаловались на то, что некому продавать сельди: не приехали купцы с материка покупать рыбу – умирать можно и голодным.
Шли татары. Они ели все, что можно разжевать, они убивали всех, кто им сопротивлялся. Они были неутомимы, потому что всегда имели при себе запасных коней. Во время верховой езды способны они были переносить великую стужу.
Во главе их шел некто, которого называли Чингиз. Он завоевал народ, называемый «китаи».
Земля горела, и в пожарах, которые зажгли татары, стали видны границы мира.
Рассказывают, что собирались татары пройти правым берегом Каспийского моря, но услыхали про Магнитную гору, находящуюся на степной реке к северу от Каспия, и побоялись, что эта гора притянет их оружие. Они предпочли потому прорваться через Кавказ.
Так в смутных рассказах, при свете пожара, зажженного татарами, появились впервые в истории те места, которым суждено было семь веков спустя решать исход новых, еще более грозных войн. Первую весть о горе Магнитной находим мы в записях итальянского монаха Джозанни Плано Карпини[4], ходившего на разведку, навстречу татарским ордам.
Шли татары.
Сперва они были далеко – там, в Азии. В 1224 году они прорвались через Северную Персию и Кавказ в Европу. Русские князья вышли навстречу врагу в степь. Бой произошел на речке Калке.
Русские сражались храбро и недружно, соперничая в славе. Татары напали единым строем, разбили русских, взяли князей в плен, положили на пленных доски и на досках тех сели пировать…
Движение татар на запад не было безостановочным. После больших боев и крупных потерь, опустошив захваченную область, они откатывались назад, а несколько лет спустя появлялись снова, и новая волна захлестывала еще дальше.
Так было и после битвы при Калке. Задавивши пленных князей, повернули тогда татары назад и скрылись.
Татарских предводителей влекла не только добыча, ожидавшая впереди, – они помнили и о том, что происходило в степях, оставшихся позади: там соперничали за старшинство, там орда выбирала предводителя из числа ханов. Избранного хана поднимали на войлоке над головами, объявляя его новым вождем.
Важно было сохранить свои войска, для того чтобы не потерять удела в общей добыче.
После битвы при Калке татары появились снова в 1237 году. Их вел Батый. На этот раз он сжег русские города, прошел через Польшу и Силезию в Моравию, дрался с соединенными войсками поляков и чехов, сжег столицу Венгрии Пешт.
Венеция надеялась только на свои лагуны.
Король венгерский Бэла IV, разбитый татарами, бежал к Адриатике, в хорватскую землю. Хорваты вооружились поголовно. Сперва они бились в своих твердынях на берегу Адриатики, потом перешли в наступление, разбили татар под замком Дубровником.
Обессиленные хорватами, татары ушли в Монголию.
Теперь мы знаем, что Батый получил известие о смерти великого хана Угедея и поспешил вернуться со своей армией в Монголию, чтобы участвовать в выборах нового хана.
Гибель была как будто только отсрочена.
Мир узнал о том, как он велик, в содрогании страха.
Опасность почуял даже римский папа Иннокентий IV – жестокий полководец и коварный дипломат, генуэзец, полновластно распоряжавшийся коронами всех европейских держав. Он послал к татарам монахов – посмотреть, разведать: что это за люди?
«Жили-были» — книга, которую известный писатель В. Шкловский писал всю свою долгую литературную жизнь. Но это не просто и не только воспоминания. Кроме памяти мемуариста в книге присутствует живой ум современника, умеющего слушать поступь времени и схватывать его перемены. В книге есть вещи, написанные в двадцатые годы («ZOO или Письма не о любви»), перед войной (воспоминания о Маяковском), в самое последнее время («Жили-были» и другие мемуарные записи, которые печатались в шестидесятые годы в журнале «Знамя»). В. Шкловский рассказывает о людях, с которыми встречался, о среде, в которой был, — чаще всего это люди и среда искусства.
« Из радиоприемника раздался спокойный голос: -Профессор, я проверил ваш парашют. Старайтесь, управляя кривизной парашюта, спуститься ближе к дороге. Вы в этом тренировались? - Мало. Берегите приборы. Я помогу открыть люк. ».
Виктор Борисович Шкловский (1893–1984) — писатель, литературовед, критик, киносценарист, «предводитель формалистов» и «главный наладчик ОПОЯЗа», «enfant terrible русского формализма», яркий персонаж литературной жизни двадцатых — тридцатых годов. Жизнь Шкловского была длинная, разнообразная и насыщенная. Такой получилась и эта книга. «Воскрешение слова» и «Искусство как прием», ставшие манифестом ОПОЯЗа; отрывки из биографической прозы «Третья фабрика» и «Жили-были»; фрагменты учебника литературного творчества для пролетариата «Техника писательского ремесла»; «Гамбургский счет» и мемуары «О Маяковском»; письма любимому внуку и многое другое САМОЕ ШКЛОВСКОЕ с точки зрения составителя книги Александры Берлиной.
Книга эта – первое наиболее полное собрание статей (1910 – 1930-х годов) В. Б. Шкловского (1893 – 1984), когда он очень активно занимался литературной критикой. В нее вошли работы из ни разу не переиздававшихся книг «Ход коня», «Удачи и поражения Максима Горького», «Пять человек знакомых», «Гамбургский счет», «Поиски оптимизма» и др., ряд неопубликованных статей. Работы эти дают широкую панораму литературной жизни тех лет, охватывают творчество М. Горького, А. Толстого, А. Белого. И Бабеля. Б. Пильняка, Вс. Иванова, M.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своей книге В. Б. Шкловский возвращается к давним теоретическим размышлениям о литературе, переосмысливая и углубляя взгляды и концепции, известные по его работам 20-х годов.Это глубоко содержательные размышления старого писателя о классической и современной прозе.
Книга британского писателя и журналиста Р. Уэста знакомит читателя с малоизвестными страницами жизни Иосипа Броз Тито, чья судьба оказалась неразрывно связана с исторической судьбой Югославии и населяющих ее народов. На основе нового фактического материала рассказывается о драматических событиях 1941-1945 годов, конфликте югославского лидера со Сталиным, развитии страны в послевоенные годы и назревании кризиса, вылившегося в кровавую междоусобицу 90-х годов.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.