Марко Поло - [75]
А еще это упоминание книги об Александре указывает, что автором или инициатором этого длинного пассажа в «Описании» был Рустичелло — придворный рассказчик, новеллист, который не упустил прекрасной возможности слегка подмигнуть своей читательской аудитории. Это тем более очевидно, что, если внимательно проследить маршрут Марко Поло, мы без труда установим, что у него не было возможности полюбоваться Железными вратами. Это явно вставленный эпизод, который не имеет ничего общего с невзгодами, трудностями пути и опытом путешественника, а лишь свидетельствует о желании понравиться, оправдать ожидания читателей или слушателей рассказа о дальних странах и чудесах.
Рассуждать об Азии в такого рода повествовании и при этом хотя бы не намекнуть на подвиги Александра показалось бы просто неприличным; в любом случае это было бы весьма неловко.
Тем не менее, даже здесь Марко Поло иногда вмешивается, и тогда сразу становится ясно, что «Описание» — результат тесного сотрудничества двух людей. Относительно Железных врат он уточняет: неправда, что врагами греков были татары, «потому что татары в те времена еще не существовали»; это были половцы и «другие племена тоже». Крайне неуклюжая и мелочная поправка, свидетельствующая о стремлении приспособить легенду к тому, что можно узнать в другом месте, примирить традицию и реальность.
Кроме того, в некоторых случаях он говорит об Александре по-своему, не цитируя роман и не отталкиваясь от него непосредственно. Прежде всего это проявляется, когда он рассказывает о городе Балхе: «И говорю я вам, что в этом городе взял Александр в жены дочь Дария, и все жители были довольны»; потом, чуть дальше, об области Бадахшан, цари которой «происходят от царя Зулькариана, а по-французски — Александра». Здесь нет никакого письменного западного авторитета, а только сохранившаяся многолетняя, обнаруженная на местах восточная традиция, что дает повествованию совершенно другое измерение и указывает на определяющую роль путешественника — Марко Поло.
Таким образом, в том, что касается Александра, мы имеем в одном случае — авторитет написанных книг, а в другом — слухи: сложность и двойственность игры в четыре руки.
В общем и целом источниками вдохновения для создателей книги — пизанца и венецианца — послужили образцы и реминисценции из самых разных произведений.
Дело в том, что вопреки сложившемуся представлению о средневековье как о «темных временах», люди того времени — не только эрудиты, но и простые читатели, интересовавшиеся окружающим миром, — имели в своем распоряжении учебники и энциклопедии, удивительно богатые по содержанию, унаследованные напрямую от античности и бывшие «авторитетами», с суждениями которых все считались. Поэтому «Описание» (даже со своими новшествами и вымыслом) достаточно легко вписывается в серию таких дидактических трудов, наполнявших в те времена библиотеки. Рустичелло знал, на какие книги ссылаться.
В последние десятилетия XIII века знания о мире — главный интерес, занимающий умы — черпались из «Бестиария», где рассказывалось о животных разных стран мира, включая фантастических чудовищ, и из трактата о гранении драгоценных камней («Лапидария») — об их обработке и свойствах. Эти два ученых труда во многих местах являлись плагиатом из произведений античности: начиная с «Физиологии» греческого автора первого века нашей эры, переведенной на латынь, армянский, сирийский, арабский и славянский языки, и заканчивая «Этимологией» Исидора Севильского, написанной в VII веке. Во времена Марко Поло самым знаменитым был Филипп де Таон — ученый, живший при дворе короля Англии Генриха II и посвятивший свой «Бестиарий» с несколькими краткими вставками из трактата о гранении драгоценных камней («Лапидария») королеве Элис (между 1121 и 1135 годами), а потом самой Элеоноре Аквитанской, Именно в этой книге мы найдем привычные небылицы о мандрагоре и диком осле или о необычайных, таинственных и потрясающих свойствах драгоценных камней, в частности, агата.
Эти фантастические представления только укрепились, когда в 1100-х годах появились «Книги чудес», написанные и представленные как толкование, дополнение или имитация знаменитого «Послания священника Иоанна», который от имени монгольского князя-христианина рассказывал о красотах и богатствах стран далекой Азии. Полностью вымышленное, оно имело значительный успех даже у ученых и компиляторов.
«В то время, в 1165 году, Иоанн, король Индии (?) направил нескольким государям христианского мира весьма удивительные послания», — писал тогда в своей очень серьезной «Хронике» аббат Обри. По сути дела, эти книги писались в жанре, известном со времен античности и восходившем к двум трактатам Ктесия — греческого историка VI века до н. э. — одного о Персии, «Персика», а другого об Индии — «Индика». Оба содержали в себе небылицы и рассказы о чудесах, впоследствии дополненные отчетами Мегасфена — посла в Индии древнегреческого властителя Селевка Никатора, наследника Александра. В более поздние времена они стали известны на Западе в форме никогда не существовавшего «Письма Александра к Аристотелю и Олимпию о чудесах Индии». С другой стороны, с конца VIII века эрудиты Англии сочиняли стихотворные трактаты о диких зверях и чудовищах («De belluis et monstris»), заявляя, что они использовали послание о чудесах Индии одного из наместников императора Адриана. Александр, Адриан, священник Иоанн — три авторитета, которые в конце концов соперничают или, скорее, дополняют друг друга.
