Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки - [18]

Второй «осечки» быть просто не могло. Для этого Жанна-Антуанетта напрягла все свое воображение и повела себя так, как должна была бы повести себя женщина, получающая несказанное удовольствие. Король распалился настолько, что не мог более сдерживаться и бросился в атаку… Потом в другую… Потом в третью…

Как ни странно, ощущение того, что королю хорошо, а в этом можно было не сомневаться, доставило Жанне-Антуанетте немалое удовольствие. Предмет ее девичьих мечтаний был счастлив, значит была счастлива и она. Оказалось, что полет фантазии способен доставить не менее сладкие и возвышенные впечатления, чем реальные действия, а произнесенные слова живут своей самостоятельной жизнью, как бы заменяя то, что они, по идее, должны были бы только описывать.

Наверное, поставь себе Жанна-Антуанетта другую цель, она могла бы стать великой актрисой. Это и впрямь одна из самых трудных ролей, которую кто-либо когда-либо исполнял. Право же, непросто сыграть безумную страсть, когда с детства страдаешь слабым здоровьем и не испытываешь от физической близости ничего, кроме неудобства и недоумения, как такое могут считать «небесной каплей, которую боги влили в чашу жизни, чтобы уменьшить ее горечь».

Как бы то ни было, Жанна-Антуанетта победила. На этот раз окончательно. Король вновь поверил в себя, поверил в искренность ее чувств, а также в то, что ревнивый муж убьет его избранницу, если она осмелится вернуться под супружеский кров.

Людовик XV был удовлетворен, влюблен и полон желания защитить свою новую фаворитку. Со стороны Жанны-Антуанетты это был гениальный ход — при таком раскладе скуки, докучавшей королю после смерти мадам де Шатору, уже больше не было и в помине, и он пообещал, что после возвращения из Фландрии произведет свою новую любовь в официальные фаворитки.

* * *

Вообще-то говоря, Людовика XV называли человеком с «крайне сложным и загадочным характером». Жанна-Антуанетта это знала. А еще о нем говорили, что его «скромность была качеством, которое превратилось у него в недостаток». И это она тоже знала и старалась использовать. Все эти «сложности характера» — это же всего лишь обыкновенные комплексы. Их много у любого мужчины, и король здесь не исключение. А раз так, то нужно тонко играть на этом. Королю грустно — мы его развеселим, король не уверен в себе — мы его обнадежим, король лучше всего себя чувствует в обществе красивых женщин — оно у него будет. Главное — четко соблюдать правила игры и ни в коем случае не форсировать события, ведь столько великолепных планов разрушилось из-за излишней торопливости исполнителей…

Жанна-Антуанетта быстро поняла, что в основе характера короля лежала скука. Братья Гонкуры вообще уверены, что Людовик представлял собой олицетворение своего времени: что злом, охватившим человечество в ту эпоху, была не просто скука, а совершенное пресыщение и разочарование, парализующие желания и волю. Наверное, это справедливо, но только в отношении короля. Отличительной чертой XVIII века был скептицизм. Старые идолы оказались негодными, общество бросало их, но не находило новых. Будущее представлялось неясным.

В.П. Попов в своей статье о любовницах Людовика XV, опубликованной в журнале «Русское слово», пишет:

«Между тем дух анализа работал. Сомнение нельзя назвать скукой, хотя оно мучительно не менее ее. Из сомнения вытекает истина, из скуки — ничтожество. Сомнение — признак развивающегося духа, скука — признак нравственного упадка, истощения духовных сил. Мнение гг. Гонкур справедливо только в применении к одной части французского общества: аристократии и разжившейся буржуазии. Эти привилегированные классы, пользуясь своей властью и связями, позволяли себе все: утратили уважение ко всем нравственным законам; наслаждение во что бы то ни стало — было их девизом: скука пожирала их. <…> Другая половина Франции страдала. <…> Только среднее сословие составляло исключение: из среды его стали появляться люди мысли и слова. Великое умственное движение начинало приносить плоды. Помпадур представляла в себе соединение этих разнородных элементов. Принадлежа по образованию и рождению к буржуазии, она по общественному положению принадлежала к аристократии. Поставленная в эту испорченную среду, она заразилась ее пороками».

* * *

К моменту встречи на балу-маскараде с мадам д’Этиоль Людовику XV, этому «красивейшему мужчине в своем королевстве», было тридцать пять лет. Будущей же маркизе де Помпадур едва исполнилось двадцать три.

* * *

Так что же такого было во внешности этой молодой женщины, так решительно и бесповоротно покорившей сердце короля? Многочисленным портретам, написанным в то время, доверять трудно: и мужчины, и женщины на них — все на одно лицо. Все такие округленькие, розовощекие, с элегантными носиками, огромными глазами и пухлыми губками. На них даже молодой Людовик XV удивительно похож на Жанну-Антуанетту, а Жанна-Антуанетта — на молодого Людовика XV. По всей видимости, художники XVIII века задолго до появления социалистического реализма поняли, что изображать надо только положительные черты человека, даже не черты, а идеальные представления о его возможных чертах.