Марк Бернес в воспоминаниях современников - [97]

Все это тем более важно, что в наши дни легковесные, бездумные шлягеры мало кого занимают — в Сопоте это было хорошо заметно. И артисты, и публика отдают предпочтение песням драматическим по самой внутренней сути, о чем бы ни шла в них речь: о неразделенной любви или о расовом бесправии. Кстати сказать, одна из лучших участниц конкурса, канадка Моника Лера, потрясла зал песней «Ты черная», где трагедии безответной любви и расовых предрассудков связаны совершенно непосредственно. Даже новейшие модные ритмы могут служить самому острому и глубокому смыслу. Молодой француз Серж Франклин в манере «бит», изобретенной «идолами» рок-н-ролла и твиста, исполнял язвительные куплеты об американском президенте, который заседает в комиссии по разоружению, в то время как его самолеты уничтожают мирные города.

Песня становится интернациональным языком, на котором люди с большой охотой и страстью говорят о своих надеждах, страданиях, о своем нелегком счастье, о лучшем будущем. И недаром каждый певец, приезжающий на международные фестивали, проходит в своей стране сквозь горнило многочисленных конкурсов и соревнований. Там проверяются и мастерство и гражданская убежденность. Размышляя обо всем этом, я неизбежно прихожу к мысли о судьбах советской песни.

Зная великую силу и правду нашей песни, хорошо представляешь себе, как велика ее популярность за рубежами нашей родины. Но я знаю также, что развитию этого жанра у нас мешает многое — и отсутствие четких творческих позиций, и старомодность представлений о том, что такое современное искусство эстрадной песни, и, наконец, обескураживающая, мягко выражаясь, наивность тех организаций, которые у нас песней занимаются. Еще раз оговорюсь, я имею в виду песню, способную затронуть сердца и умы, а не трескучие марши и не провинциальные пасторали, которых все равно никто не поет, но появлению которых, к сожалению, ничто не мешает.

Наша песня должна быть достойно представлена на международных конкурсах — об этом даже спорить бессмысленно. Но и песне, той самой, которая «не знает границ», необходимы условия для успеха. По крайней мере нормальная деловая логика. А ее-то, как мне кажется, порой не хватает. Выбирая кандидатов на поездку в тот же Сопот, было вполне разумно и логично организовать свой собственный предварительный конкурс. Таких соревнований, однако, не бывает. Ответственные работники Главного управления музыкальных учреждений просто-напросто назначают кандидата на фестиваль — иногда очень хорошего, иногда не слишком, но почти всегда не заботясь о том, насколько соответствует эта певица или этот певец духу и принципам конкурса, на котором придется выступать. Логика, как видите, опять страдает, и, к сожалению, не в последний раз. Вполне естественно ожидать, что наш артист покажет на конкурсе лучшую из своих песен, самую дорогую его сердцу и близкую ему. На деле же артисты в лучшем случае за полтора-два месяца до отъезда получают в руки песню, которую без его ведома после долгих и глубоко принципиальных дебатов выбрали наконец в Союзе композиторов. Учитывают там при этом всевозможные соображения, кроме двух небольших: подходит ли данное произведение атмосфере конкурса и творческому облику артиста. Один пример такого странного подхода сколь ярок, столь и невероятен. Однажды певцу, обладателю мужественного баритона, досталась женская песня. Только на репетиции он, к великому изумлению окружающих, понял это. Текст в конце концов изменили, однако не логичнее ли было все же изменить порядок отбора кандидатов?

Обо всем этом, быть может, не стоило и говорить, если бы в данном случае не отразился сам стиль руководства нашим эстрадным искусством. Вы смотрите, как мало имен появляется в последние годы на нашей эстраде и как мало среди молодых артистов своеобразных мастеров. Недаром же во всех статьях, посвященных проблемам эстрады, в качестве примеров который год упоминаются лишь наши ветераны — Утесов и Шульженко. Да и откуда взяться новым виртуозам песни? Из консерватории? Но оттуда выходят прекрасные вокалисты, не имеющие, однако, вкуса к беспокойной работе на эстраде. Может быть, из эстрадной студии при Росконцерте? Так нет же, и там молодым артистам прежде всего внушают высокомерное пренебрежение к приемам «низкого» эстрадного жанра. Я сам столкнулся с этим недавно, встретив молодого певца с красивым сильным голосом, окончившего Тбилисскую консерваторию. Он мечтал петь на эстраде, и я рекомендовал его в студию, но там, в эстрадной студии, ему сказали: «Дорогой, зачем вам это? С вашими данными вас ждет опера или по меньшей мере оперетта».

Пора все-таки понять, что каждого талантливого актера ждет прежде всего тот жанр, к которому у него лежит душа. Когда нет этого, на эстраду выходят артисты, не имеющие ни своего образа, ни своего репертуара. О репертуаре вообще можно написать отдельную статью. Все наши эстрадные певцы от Бреста до Владивостока поют полтора десятка одних и тех же модных в этом сезоне песен, среди которых несколько «романтических» сочинений о тайге и счастье трудных дорог, несколько оптимистических романсов о странностях любви и два-три зарубежных шлягера, чаще всего безвкусных. Одну и ту же песню поют совершенно разные певцы, и мужчины и женщины. Некая певица взяла чисто мужскую песню «Хотят ли русские войны» и, недолго сомневаясь, вместо «Спросите у жены моей», пропела: «Спросите у земли моей». А еще говорят, из песни слова не выкинешь!