Марк Аврелий - [31]

Шрифт
Интервал

Многие полагают, что секрет такой удачной внешней политики следует искать в совпадении чрезвычайно благоприятных условий, которыми Антонин пользовался или которым у него хватало мудрости не противиться. Действительно, вполне вероятно, что именно программа выпрямления и укрепления стратегических границ, начатая Домицианом, реализованная Траяном и методически завершенная Адрианом, дала Риму передышку, продолжавшуюся до середины века. Нет сомнения и в том, что варварских конников, гарцевавших возле рубежей Империи, обескуражили удары, нанесенные Траяном, и слава его оружия: наследники побежденных стали осторожнее, и Антонин застал поколение не слишком предприимчивых парфянских, германских и британских вождей. Ему не пришлось противостоять большим организованным нашествиям. Но он вполне догадывался, что история лишь задержала дыхание, и, умирая, не был спокоен.

Император жил в Лории — поместье, где он вырос, на Аврелиевой дороге, ведущей из Рима в Галлию. Однажды на ужин он немного переел своего любимого альпийского сыра. Началось отравление, поднялся жар. Наутро Антонин вызвал обоих префектов претория и в их присутствии препоручил государство и дочь Марку Аврелию. Он велел перенести статую Фортуны (богини удачи), лежащую в постели императора, в комнату своего зятя и наследника. Затем он погрузился в беспокойный сон — тут-то все и услышали, как он впервые высказывает тревоги и гнев, таившиеся в нем всю жизнь. Но к утру он вновь успокоился, а вечером, когда дежурный центурион вошел к императору спросить пароль для стражи, тот прошептал: «Aequanimitas», — что приблизительно можно перевести как «ровность духа». «Наконец, — сообщает биограф, — он повернулся на бок, как будто хотел спать». Это было 7 марта 161 года.

Здесь легенда в высшей степени правдоподобна. В этом человеке, прозванном Святым или Праведным, о котором у нас нет ни одного отзыва, выбивающегося из общего мнения, все было так ладно, что можно подумать, будто фортуна всю жизнь верно сопутствовала ему. И почему бы не допустить, что иногда общество приходит в счастливое состояние равновесия, в котором порождает правителей по образу своему? Пока поколение, естественно желающее быть верным самому себе, не завершит свой жизненный путь, действует совокупность взаимодействий и подражаний, придающая картине глубину и размах. Гораздо труднее сохранить это равновесие, приспособить его к обновляющемуся обществу. Но Антонин принял свои меры. При Марке его царство вместе со всем аппаратом управления продолжалось в неизменном пространстве-времени. Император уходил к своей Фаустине, оставляя другую подругу молодому коллеге, у которого было довольно времени стать таким же, как он.

Но если дух времени и впрямь был таков — куда же девались беспощадная сила, жестокость, произвол, которыми согласно Тациту Рим был исполнен на несколько десятилетий раньше и которые Дион Кассий увидел несколькими десятилетиями позже? Очень краткие циклы перехода от жестокости к терпимости и обратно к цивилизации, которая кажется замкнутой и находящейся в плену у своих традиций насилия, нарушают наши предвзятые представления. Не следовало ли, чтобы уйти от исконного наследства, разрушить ее, а на ее развалинах построить новую? Ведь наше иудеохристианское сознание не может не отбросить проклятый мир, уничтожаемый собственными грехами, безвозвратно в прошлое. Кроме того, многие возразят, что в Риме не могло быть таких благодатных периодов, как мы говорили, потому что если немногие избранные и подошли к представлениям о гуманности, то для большинства эти идеи были недоступны.

Этот редемпционистский тезис (а все мы более или менее сознательные редемпционисты) заслуживает рассмотрения. Конечно же блеск Антонинов не должен нас ослеплять. Оставались еще огромные области мрака, и когда (вспомним тут последние слова Марка Аврелия) «солнце зашло за Дунай», римские небеса снова покрылись мраком. Но остается фактом, что во II веке н. э. история стала выглядеть лучше, причем распространение христианства еще не оказало своего влияния. То и другое лишь совпадало по времени, и отсюда, конечно, можно извлечь важные выводы.

Смерть Антонина могла бы быть самой надежной точкой отсчета. У нас нет доказательств, что она сильно затронула умы и сердца жителей Империи, которую он сделал защищенной от многих опасностей. При его кончине не было ни одного дурного знака, в отличие от обстоятельств смерти почти всех других императоров. Можно было бы сказать: «Антонин умер, да здравствует Антонин», потому что Марк Аврелий тотчас принял его имя, чтобы сделать преемственность еще более наглядной. Тело человека, дожившего свой век до естественного конца, было сожжено на Марсовом поле, а прах положен в мавзолей Адриана. Орел, взлетевший с погребального костра, унес его «гения». По декрету сената Антонин стал богом. Был учрежден его культ, жрецом которого стал «фламин» — юноша из знатной семьи. Был завершен храм, начатый им в честь покойной супруги. До сих пор стоят на Форуме его великолепные колонны.

Свет и тени

Итак, казалось, что в обществе царят спокойная ясность духа и справедливость. В этой блестящей видимости было много и реального. Мы уже видели, сколь успешно проводилась политика мира с оружием в руках. Военное сословие занималось здоровой повседневной работой. Легионеры были еще и строителями: они совершенствовали самую прекрасную систему путей сообщения из всех, когда-либо связывавших людей. Торговля соединяла провинции между собой, и поэтому все они жили по одному времени — римскому. Антонин оставил общественной казне солидный профицит. Между тем внешняя торговля по структуре своей была дефицитна вследствие ввоза предметов роскоши — восточных пряностей и шелков — без достаточного эквивалента. Чтобы избежать разорительной комиссии парфянским и арабским посредникам, Рим завязывал прямые связи с Востоком. Там принимали индийские посольства, посылали благодарственные миссии в Восточную Африку, а греческие мореплаватели открыли муссоны, которые донесли их до Тонкина.


Рекомендуем почитать
Строки, имена, судьбы...

Автор книги — бывший оперный певец, обладатель одного из крупнейших в стране собраний исторических редкостей и книг журналист Николай Гринкевич — знакомит читателей с уникальными книжными находками, с письмами Л. Андреева и К. Чуковского, с поэтическим творчеством Федора Ивановича Шаляпина, неизвестными страницами жизни А. Куприна и М. Булгакова, казахского народного певца, покорившего своим искусством Париж, — Амре Кашаубаева, болгарского певца Петра Райчева, с автографами Чайковского, Дунаевского, Бальмонта и других. Книга рассчитана на широкий круг читателей. Издание второе.


Октябрьские дни в Сокольническом районе

В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.


Тоска небывалой весны

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Прометей, том 10

Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.


Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.


Есенин: Обещая встречу впереди

Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.


Рембрандт

Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.


Жизнеописание Пророка Мухаммада, рассказанное со слов аль-Баккаи, со слов Ибн Исхака аль-Мутталиба

Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.


Алексей Толстой

Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.