Марийский лесоповал: Врачом за колючей проволокой - [49]

— Представьте себе,— обратился ко мне растратчик,— что не так давно из этой тюрьмы двое зэков совершили побег и довольно оригинальным способом. Знаете, чем они воспользовались?

— Понятия не имею.

— С помощью этого сортира.

— Интересно.

— Между прочим, я знал даже одного из этих беглецов. Если хотите, могу вам вечером рассказать об этом побеге и о его предыстории. Это будет увлекательный рассказ. Да, чтобы вы знали — я раньше работал учителем, на селе, преподавал литературу и историю, и с тех времен у меня осталась любовь к пересказам.

— А почему вы бросили свою профессию? — полюбопытствовал я.

— Чтобы прокормить семью. Мне предложили работать завмагом, и я согласился. К сожалению, это оказалось большой ошибкой. Правда, жили мы сначала очень неплохо, но затем пришлось расплачиваться...

Вечером, после ужина, бывший учитель устроился поудобнее на нарах и обратился ко мне:

— Может быть, сначала вы расскажете нам что-нибудь интересное, а то скучно сидеть здесь молча.

У уголовников было два проверенных способа убить время: играть в карты или слушать «романы», то есть пересказы прочитанных когда-то повестей или романов, чаще всего мелодраматического характера. Они должны были изобиловать любовными интригами, изменами, убийствами, дерзкими грабежами и тому подобное. Детально рассказывались интимные стороны повествования, вплоть до перечня нижнего белья, его цвета и наличия кружева, на сколько пуговиц был застегнут бюстгальтер и какие носила дама панталоны. После этого следовало не менее подробное описание любовных игр, чтобы больше возбуждать слушателей. Это был своеобразный онанизм. Конечно, в романах и повестях, которые передавались, ничего подобного не было, все эти пикантные стороны придумывали рассказчики.

Чаще всего вспоминали романы В. Гюго, Дюма, Конан Доила и других авторов, которые по своему усмотрению переделывали, оставляя главный сюжет и прибавляя нередко новых героев.

Среди блатных находились прекрасные рассказчики, которые могли в течение нескольких дней держать в напряжении слушателей. Они ценились весьма высоко, получали лучшие места на нарах, а когда кто-то из сокамерников получал передачу, его никогда не забывали. В крайнем случае собирали кусочки хлеба у остальных зэков.

Впрочем, стало традицией в тюрьмах рассказывать «романы», которые с одинаковым интересом слушали не только блатные, но и другие заключенные.

Я тоже нередко вспоминал прочитанные книги и чаще всего повести Стефана Цвейга (например «Амок») или Джэка Лондона. Иногда и «Отца Сергия» Льва Толстого.

На этот раз у меня не было настроения к подобному времяпрепровождению. Мои мысли были целиком заняты историей со злополучной фотокарточкой. К счастью, Валю, видимо, не знали в Козьмодемьянской тюрьме, а вот в Кузьмине обязательно найдутся сотрудники, с которыми она вместе работала в военные годы, тем более, что ее часто перебрасывали из одной колонии в другую.

— Откровенно говоря, не хочется,— ответил я на предложение растратчика,— может быть, несколько позже. Никак еще не могу привыкнуть к этой камере с парашей и вертухаем в коридоре. Я думал, что больше этого не увижу.

— Хорошо, тогда я вам расскажу, как обещал, историю о побеге из этой тюрьмы. Правда, это не роман, а быль, но не менее интересная. Человек, о котором пойдет разговор, мне хорошо знаком, и я говорю с его слов. Возможно, он кое-что приврал, но это пусть будет на его совести.

Звали его Саша, и жил он на Ветлуге. Парень был здоровенный, на голову выше своих сверстников, и все его боялись в деревне. Он отличался редкой наглостью и прекрасно умел пользоваться своими физическими данными.

Там, где устраивались пьянки, всегда присутствовал Саша, а где он выпивал — неизменно возникали драки.

При тренировке своих упругих бицепсов он обычно калечил кого-нибудь из деревенских парней, но были случаи, когда и его коллективно отделывали. Чаще тогда, когда вместе собиралась компания его недругов.

Саша недолго переживал свои поражения, раны быстро заживали, а злости прибавлялось еще больше.

Когда ему исполнилось семнадцать лет, он примкнул к группе подростков, которые терроризировали окрестность. Они его многому научили. Саша стал курить. Сначала с отвращением, затем с явным удовольствием. Пристрастился к водке и начал приставать к девушкам.

Собственно говоря, девушки его не очень интересовали, но было стыдно отставать от товарищей. Вот он и завел себе солдатку, которая хотя и была далеко не красавицей, но зато имела дом и корову. Она его поила старательно водкой и брагой, кормила на убой и знакомила досконально со всеми сторонами интимной жизни, показывая в этом деле удивительную осведомленность, большое усердие и великолепную тренировку.

Саша пользовался ее услугами месяца три, а затем она ему опротивела. Не долго думая он бросил солдатку, захватил на память бостоновый костюм погибшего мужа и наручные часы «Омега».

Яблоко от яблони не далеко падает,— гласит мудрая пословица. Отец Саши был горьким пьяницей, и мать не отставала от него. Они смотрели сквозь пальцы на похождения своего сына и были не прочь избавиться от него. Он приносил им только неприятности и огорчения.