Мария Магдалина - [7]
Откуда у ученых этого периода такой огромный интерес к Марии Магдалине? В его основе, несомненно, лежит то обстоятельство, что примерно в последние двадцать лет появился связный массив феминистского гуманитарного образования, позволившего узаконить (и сделать насущным) изучение роли женщины в истории. Его ответвление — недавно появившиеся в науке области, рассматривающие вопросы пола и сексуальности, способствовали новому критическому научному осмыслению тем, традиционно считавшихся женскими. Росту интереса со стороны ученых к личности Марии Магдалины способствовало не только образование внутри академической науки новых критических дисциплин, но и изучение святых и их культов, получившее толчок в 80-е годы двадцатого столетия. Работы таких ученых, как Питер Браун, Каролин Уолкер Байнам и Андре Вошез, заложили основу для всех последующих исследований, посвященных святым, особенно в средневековый период[41].
Настоящее исследование, продолжая научные традиции, является вкладом в эту область, и тому доказательство — его содержание. Данная книга представляет собой единое целое: хотя ее главы посвящены разным темам. Тем не менее они дают полное представление о культе Марии Магдалины, его символическом значении в Средние века.
В первой главе, носящей вводный характер, дается обзор раннехристианским, позднеантичным и раннесредневековым текстам, сформировавшим образ Марии Магдалины, доставшийся в наследство позднему Средневековью. В ней на документальной основе рассказывается о возникновении культа Марии Магдалины в Средние века и выносится на обсуждение несколько тем, которые рассматриваются в книге. Поскольку я надеюсь, что настоящую монографию прочтут не только ученые, но и простые читатели, эта глава предназначена главным образом для тех, кто не знаком с литературой о Марии Магдалине[42]. Специалисту же она поможет по-новому взглянуть на уже известные тексты. То есть представленные здесь тексты рассматриваются в свете потребностей породивших их общин. В рамках данного метода исследуются — как продукт потребностей и желаний общины — литературные источники, придается особое значение влияющим на текст социальным и идеологическим факторам.
Далее монография делится на четыре раздела. В главах первого рассматривается вопрос: отождествление себя с образом Марии Магдалины нищенствующих монахов[43]. Во второй главе раскрывается, как и почему они использовали святую в качестве символа vita apostolica, их собственного образа жизни в миру. Рамки этой главы — по сравнению с первой — более строги, и в ней я сразу перехожу к рассмотрению средневекового культа Марии Магдалины. В ней говорится о том, могут ли в соответствии с традициями католической церкви проповедовать женщины, и вносится ясность в идущий сейчас спор. В главах третьей и четвертой анализируется созданный нищенствующими монахами образ Марии Магдалины, служащий символом деятельной и созерцательной жизни. Перед третьей главой, рамки у которой так же широки, как и у первой, стоят две задачи: во-первых, проследить историю религиозности мирян в период Средневековья и, во-вторых, показать, как к тринадцатому столетию образ Марии Магдалины превратился в используемый проповедниками символ, образец деятельной жизни для мирян. Глава четвертая посвящена вопросу о том, как произошло соединение новозаветного и легендарного образов Марии Магдалины, превратившее ее в созерцательного мистика. Заложенная в главах первой части мысль сводится к тому, что в результате символического отказа от пола нищенствующие монахи отождествляли себя с преданной и смиренной Марией Магдалиной в противовес официальной Церкви, символом которой являлся Петр — глава апостолов, вероломно отрекшийся от Христа.
В главах второй части прослеживается эволюция Марии Магдалины от безымянной грешницы из Евангелия от Луки до символа luxuna (сладострастия) в средневековых проповедях. По-моему, проповедники и моралисты позднего Средневековья создали образ Марии Магдалины для того, чтобы иметь возможность обращаться к философским и социальным вопросам о природе женщины, ее предназначении в социуме и к постоянно обостряющейся проблеме проституции. В этих главах на примере Марии Магдалины рассказывается о том, как в Средние века решались вопросы пола.
Мария Магдалина как непревзойденный в более поздний период Средневековья образ раскаявшейся грешницы — такова тема третьей части. Я связываю ее превращение в символ покаяния с ростом религиозного раскаяния как в его обрядовой форме — обязательства, состоящего из четырех актов принятого на Четвертом Латеранском соборе в 1215 году, — так и через осознание мирянами своей греховности. В этом разделе говорится не только о том, как в Средние века Мария Магдалина стала образцом раскаяния, а, главное, рассказывается, как в более поздний период Средневековья она превратилась в символ надежды для всех грешников (что во многом объясняет широкую привлекательность этого образа).
