Мария Антуанетта - [6]
В роскошном, сшитом по последней французской моде платье с пышной юбкой на каркасе, увешанная драгоценностями, Мария Антуанетта преобразилась: у нее высохли последние слезы грусти. Снедаемая любопытством, она вступила на французскую половину и среди многочисленной французской свиты принялась искать глазами графиню де Ноайль, о которой писала ей матушка. Распознав графиню, Мария Антуанетта с детской непосредственностью бросилась к ней на шею и звонким от волнения голосом попросила ее руководить ею, быть ее опорой и советчицей. От столь непринужденного поведения чопорная графиня растерялась.
Графине де Ноайль, назначенной первой фрейлиной дофины, поручили обучить Марию Антуанетту сложному версальскому этикету. Но, как пишет мадам Кампан[4], многие считали Ноайль сухой и высокомерной особой. По мнению Кампан, назубок зная все предписания этикета, мадам де Ноайль не сумела убедить принцессу в их важности, не разъяснила, что соблюдать их необходимо, чтобы внушить французам почтение к своей особе и оградить себя от ненужных сплетен. Сама Мария Антуанетта не прислушивалась к мадам де Ноайль, постоянно надоедавшей ей своими замечаниями, тем более что аббат Вермон, которому она привыкла доверять, высмеивал и Ноайль, и дорогой ее сердцу этикет. Склонная внимать скорее насмешкам, нежели доводам рассудка, дофина прозвала графиню де Ноайль «Мадам Этикет».
Из дверей французской половины Мария Антуанетта вышла в сопровождении своей новой — французской — свиты, в которой помимо четы Ноайль состояли герцогиня де Виллар и маркиза де Дюра (почтенные матроны, ранее принадлежавшие к свите матери нынешнего дофина), молодая и веселая графиня де Пикиньи (она станет первой задушевной подружкой дофины) и, молодая, любезная и рассудительная графиня де Майи (она сразу понравилась дофине). Среди мужчин значились граф де Тессе, граф де Со-Таванн, маршал де Контад и епископ Шартрский. Дальнейший путь дофины лежал в Компьень, где ей предстояла встреча с королем и будущим супругом. Первой остановкой на пути стал Страсбург, столица Эльзаса, провинции, окончательно присоединенной к Франции в правление Людовика Великого.
Страсбург встретил дофину триумфальными арками, почетным караулом, фейерверками и народными гуляньями. Кто-то из магистратов, желая польстить дофине, обратился к ней по-немецки, на что она громко и решительно заявила: «Не обращайтесь ко мне по-немецки. С сегодняшнего дня я говорю только на французском языке!» Ответ вызвал бурный восторг толпы. На улицах стояли столы с угощением для народа, на площадях жарили бычьи туши, били фонтаны вина, а хлеба вынесли столько, что, по словам баронессы Оберкирх, даже нищие перестали утруждать себя поднимать куски с земли. К вечеру начался фейерверк, сменившийся грандиозной иллюминацией: город словно утонул в слепящем море огней. «Казалось, наступил конец света», — вспоминала баронесса Оберкирх. На следующее утро Мария Антуанетта в восторге писала матери: «Какой чудесный народ эти французы! В Страсбурге меня принимали словно ребенка, вернувшегося домой после долгих странствий. Чиновники из капитула наговорили мне столько приятных вещей, что я чуть не расплакалась. Меня осыпали комплиментами. Это меня пугает, ибо я не знаю, смогу ли я заслужить их. Я давно питаю симпатии к французам и чувствую, что мне будет легко жить среди них».
В Страсбурге Мария Антуанетта впервые увидела принца Луи де Рогана, того самого, из-за самодовольства и тщеславия которого она окажется замешанной в громкое дело об ожерелье, ускорившее, по мнению многих, падение монархии. Но в 1770 году Роган был всего лишь симпатичным 35-летним коадъютором и, несмотря на сан, слыл ценителем и любителем женского пола. По случаю прибытия дофины ему вместе с дядей, князем-епископом Страсбургеким, предстояло служить торжественную мессу в Страсбурге ком соборе. Выйдя во главе духовенства встречать дофину, Луи Роган произнес речь, в которой специально для Марии Антуанетты вознес хвалы Марии Терезии: «Для нас вы станете живым воплощением образа любезной императрицы, вызывающей восхищение всей Европы, императрицы, чья слава навеки останется в сердцах потомков. В вас душа Марии Терезии соединится с душой Бурбонов». От этих слов девочка чуть не расплакалась: она очень скучала по матери.
На следующий день, выехав из Страсбурга, кортеж дофины сделал остановку в Саверне (примерно в 40 километрах от Страсбурга), в семейном замке Роганов. Был дан пышный бал, и дофина с упоением протанцевала до девяти вечера. Возможно, именно в этот вечер она и произвела на Рогана то неизгладимое впечатление, которое впоследствии подтолкнет его ввязаться в мутную историю с ожерельем. Как пишет маркиза де Креки[5], после отъезда дофины Роган набросал ее портрет: «Эрцгерцогиня-дофина отличается приятным ростом, худа, но не сухощава и очень складная, хотя она еще очень юна и не вполне сформировалась. Движения ее плавные и гибкие. У нее великолепные белокурые волосы без малейшей рыжины. Лоб высоковат, но очень красив; форма лица представляет собой безупречный овал. Брови настолько темные, насколько могут быть у блондинки. Глаза голубые и очень светлые, но их нельзя назвать бесцветными. Орлиный нос, возможно, чуточку заострен, но, на мой взгляд, это придает ей еще большую пикантность. У нее маленький, алый, как вишня, рот; пухлые губы, особенно нижняя губа. Кожа тонкая, ослепительной белизны. Ее естественные краски столь хороши, что румяна лишь испортят ее. Осанка ее сразу говорит о том, что перед вами эрцгерцогиня и императорская дочь. Лицо ее всегда дышит благородством. Кротость характера сочетается в ней с природным чувством собственного достоинства. Полагаю, что при виде ее французы станут испытывать чувство нежности в соединении с глубоким почтением».
Джакомо Джироламо Казанова вошел в историю как великий любовник. Вечный странник, авантюрист, игрок, алхимик, тайный агент, писатель. переводчик, журналист — каких только занятий он не перепробовал! Но чем бы он ни занимался, на первом месте у него всегда стояли женщины. Подчинив всю свою жизнь стремлению к наслаждению, возведенному галантным XVIII веком до уровня философии. Казанова сделал любовь высшим смыслом своего существования.Несмотря на знакомство с монархами и знаменитостями, на переписку с просвещеннейшими людьми своего времени, известность пришла к Казанове только посмертно — после публикации его «Мемуаров», написанных в преклонные годы, когда, не в силах одерживать новые любовные победы, он скрашивал свой досуг воспоминаниями.
Масон, пророк и вызыватель духов, этот сицилиец, чье настоящее имя Джузеппе Бальзамо, обладал поистине неистощимой изобретательностью и незаурядными гипнотическими способностями, позволившими ему заморочить голову едва ли не всей просвещенной Европе. Но, уверовав в свою звезду, Калиостро не заметил, как стал разменной монетой в политических играх сильных мира сего, напуганных французской революцией. Пышный шлейф слухов, сопровождавший каждый шаг Калиостро, уже при жизни превратил его в личность загадочную, ставшую неистощимым источником вдохновения для писателей, поэтов, мистиков и оккультистов.
Жизнеописание Шарлотты Корде — это лишь маленькая часть истории Великой французской революции, где политика, этика, мораль и чувства, сплетенные воедино, получили трагическую развязку. Шарлотта Корде, разделявшая взгляды жирондистов, считала лидера якобинцев Марата главным виновником разгоревшейся гражданской войны. Решив спасти Францию ценой собственной жизни, она проникла в дом к Марату и заколола его ножом. Однако последствия этого поступка оказались совершенно иными, чем те, на которые она рассчитывала, — террор в стране был объявлен государственной политикой.
Произведения маркиза де Сада всегда воспринимались неоднозначно, вызывая у читателей то ужас, то восхищение, его сочинения проделали головокружительный взлет от томиков, читаемых украдкой, до солидных академических изданий. XVIII век считал его непристойным писателем, автором гнусных порнографических романов, названных «эталоном безобразия», XIX век снисходительно отнес его сочинения к области литературных курьезов, но век XX, радикально изменив отношение к маркизу, отвел ему достойное место в литературе эпохи Просвещения.
Робеспьер, чье имя прочно связано с Великой французской революцией, всегда был и остается человеком-загадкой. Посвятив всего себя защите интересов народа, он в результате превратился в палача этого народа. Начав свою политическую карьеру с требований равноправия граждан и отмены смертной казни, завершил ее делением граждан на «добродетельных» и «злых» и введением массового террора. Его обожали и ненавидели, его жизнь превратили в легенду: одни — в «золотую», о великом борце за свободу и счастье народа; другие — в «черную», о диктаторе, рвущемся к власти буквально по головам своих соратников.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.