Мария-Антуанетта - [44]

Трудно быть более откровенным. Теперь мы можем понять, что толкало Марию-Антуанетту оставлять своего мужа по ночам. В прекрасном портрете королевы Марии-Антуанетты, принадлежащем перу Стефана Цвейга, используются некоторые фрагменты переписки, до сих пор тщательно скрываемой. Именно он первым обратил внимание на взаимосвязь сексуальной неудовлетворенности королевы и ее поведения. Другие историки Марии-Антуанетты впоследствии повторили аргументы этого сторонника Фрейда лишь для того, чтобы хоть как-то уберечь от бесконечных пересудов и сплетен память о королеве. Если верно, что откровение, связанное с супружеской жизнью королевы, заставило по-новому взглянуть на личность Марии-Антуанетты, то необходимо под этим углом пересмотреть и многие ее поступки.

Иосиф, который собирался продолжить свое путешествие, посетив Нормандию, Бретань, Бордо, Лангедок, Тулон и Лион, уезжал спокойным за судьбу сестры. Она искренне взволновала этого человека, достаточно властного и холодного, хотя до этого он испытывал к ней и к ее судьбе скорее безразличие. «Я с трудом смог покинуть Версаль, настолько привязался к моей сестре, — писал он императрице, — я нашел свою прелесть в той жизни, которую раньше презирал и от которой отказывался, но вкус к которой меня никогда не покидал. Мария-Антуанетта очаровательна и очень любезна; я проводил с ней долгие часы и даже не замечал, как быстро бежало время. Она была так трогательна, мне стоило больших трудов уехать и оставить ее там, в Версале». Иосиф II приветливо отнесся к королевской семье. Ему были неприятны граф Прованский, граф д'Артуа и их супруги. Что же касалось Людовика XVI, он описал его «немного слабовольным, но совсем не глупым, имеющим собственное мнение и способность к суждению. Правда, он был подвержен апатии и физически и морально, — добавляет он. — […] Нельзя сказать, что король немощен в физическом и в духовном плане, создается впечатление, что сила его словно дремала еще, а жизнь представлялась как бы в восходе», так говорил он своему брату Леопольду. Сестру он нашел очаровательной, но живущей лишь ради удовольствий и способной думать только о развлечениях. «Она ровным счетом не испытывает ничего к своему мужу, — продолжал он, — она опьянена расточительством и распутством этой страны, короче говоря, не выполняет ни обязанностей жены, ни обязанностей королевы, а как женщина вообще игнорирует Людовика. Ну и совершенно не заботится о своем народе». Однако абсолютно ясно, что любовь, которую он испытывает к столь своенравной сестрице, способной заставить его выполнять все ее просьбы, самая что ни на есть искренняя. Ему как бы доставляет некоторое облегчение заявлять: «Ее добродетель вне всяких сомнений; она целомудренна по своей природе, а не по разуму».

Во время своего пребывания в Версале Иосиф написал сестре длинное наставление по поводу ее супружеских и королевских обязанностей. Документ сей представлен, в виде откровения и рассказывал гораздо больше о характере и чувствах Марии-Антуанетты, чем письма Мерси. Обращаясь непосредственно к сестре, император просил ее остановиться, оглянуться и осознать свое предназначение. Вопросы, которые он ставил перед ней, побеседовав предварительно с обоими супругами, могли ловко ввести ее в заблуждение. Было очевидно, что целью его было заставить королеву изменить мнение по отношению к королю — своему супругу: «Проверьте себя. Все ли Вы использовали, чтобы покорить короля? Узнали ли Вы его желания, характер, чтобы понять супруга, старались ли привлечь его к себе, к Вашим увлечениям, друзьям, интересам, чувствует ли он в себе пустоту без Вас? А Вы? Чувствуете ли Вы необходимость в нем, убеждали ли Вы его в том, что ни одна подруга, никакие слава или успех не могут Вам заменить его? Видел он когда-нибудь Ваше восхищение им, Ваше одобрение?».

Мы знаем, почему он так настаивал на ее сближении с мужем. Иосиф искренне хотел прекратить эти непонятные отношения между Марией-Антуанеттой и Людовиком.

«Наедине друг с другом у вас общие желания, он же должен проявлять волю и решительность при решении государственных вопросов. […] Одним словом, ему необходимо стать Вашей судьбой, и в то же время Ваша судьба зависит от его воли. Не забывайте об этом!» — говорил он как мужчина и как государь. По убеждению императора, королева, его сестра, должна была преклонить голову перед своим господином. Он считал, что личность ощущает себя таковой лишь когда у нее есть высокая цель, предназначение.

Император бесстыдно врывается в интимный мир супругов. Будучи абсолютно уверенным в неловкости и неуверенности молодой супруги, он напомнил ей об обязанностях жены в самом прямом смысле слова, как если бы она одна была ответственна за «бессилие» мужа: «Не выказываете ли Вы рассеянность или холодность, когда он ласкает Вас, говорите ли Вы ему нежные слова в эти минуты? Не представляете ли Вы себя уставшей и скучающей? Неужели Вам хотелось бы близости с холодным и равнодушным мужчиной, который не способен понять Ваших желаний? Близость требует от Вас нежности и внимания к партнеру, все, что Вы сделаете для достижения этой цели, будет тесно связано с Вашим будущим, с Вашим счастьем. Никогда не отстраняйтесь от него и продолжайте поддерживать в нем надежду, что у Вас еще будут дети, никогда не теряйте этой надежды и не впадайте в отчаяние. Избегайте любого отдаления от супруга, спите всегда в одной постели, все зависит только от Вас, Вашего расположения и от Вашей дружбы». Нам остается лишь сожалеть о том, что не знаем, какие советы император, должно быть, дал свояку. Можно тем не менее предположить, что в этом случае проблемы Марии-Антуанетты в расчет не шли. Король — мужчина, он должен утвердиться перед женой, и она — выполнять все желания господина. В общем, для лучшего из лучших все самое лучшее.