Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры - [11]
И все же мадридские балетоманы очень любили эту пару. Поэтому они были опечалены, узнав из сообщения газеты «Эльрабо» от 6 марта 1846 года, что их любимцы ангажированы театром в Севилье на половину зимнего сезона. Прощальным подарком артистов своим почитателям стала премьера балета Ж.-А. Петипа «Фарфарелла, или Дочь преисподней».
После возвращения М. Ги-Стефан и М. Петипа в Мадрид этот балет шел на сцене театра многократно. Работа постановщика и артистов была высоко оценена критикой и публикой. 11 сентября 1846 года газета «Эльрабо» писала: «Кордебалет и сценическое оформление создают для м-м Ги-Стефан и г. Петипа благоприятный фон и сулят успех хореографическим представлениям, исполняемым этим театром в зимнем сезоне». А 4 октября Петипа-отец возобновил балет «Влюбленный бес»[91], впервые поставленный 23 сентября 1840 года в Гранд-Опера балетмейстером Жозефом Мазилье[92]. Газета «Семинарио пинтореско эспаньоль» сообщала, что «публика бешено аплодировала» Ги-Стефан и Петипа.
Положение отца и сына Петипа упрочилось в Королевском театре Мадрида настолько, что Мариус стал в труппе премьером. Возможно, они остались бы в Испании на долгие годы, если бы не второй случай «геройства» молодого танцовщика, ставший для него роковым. В мемуарах речь идет о том, что храбрость на этот раз ему пришлось «проявлять не в смелых поцелуях, а перед дулом пистолета противника, искренне желавшего если не убить меня, то, во всяком случае, серьезно искалечить».
История эта началась, конечно же, в театре. Одна знатная испанская дама имела абонемент в ложу и часто посещала спектакли со своей юной красивой дочерью. Той очень понравился молодой талантливый танцовщик, и между ними вскоре завязался роман «по всем правилам испанских любовных интриг». После окончания спектакля Мариус, разгримировавшись и переодевшись, отправлялся к балкону своей возлюбленной. Если на нем не был вывешен белый платок, означавший опасность, молодой человек «с ловкостью испанского идальго взбирался на балкон, а оттуда попадал в объятия очаровательной Джульетты». Но — вот незадача! — мать девушки далеко не всегда мирно почивала ночью. У нее тоже был воздыхатель, к тому же соотечественник Мариуса! Не кто иной, как первый секретарь французского посольства в Мадриде маркиз де Шабриане! Узнав о ночных похождениях популярного артиста, он заподозрил в нем соперника. Решив отомстить, он темной ночью подкараулил Мариуса вместе со слугой и при свете факела накинулся на юношу прежде, чем тот успел вскарабкаться на балкон! Петипа, обернувшись, узнал нападавшего и успел увернуться. Крепко сжав в руке стилет, он стал выговаривать маркизу, что для настоящего француза недостойно нападать сзади, противника всегда нужно встречать лицом к лицу.
На справедливый упрек тот ответил:
— Хорошо. Я буду ждать вас утром со своими секундантами.
И назвал место встречи.
Дуэлянты расстались во втором часу ночи. Мариус задумался: кого же просить стать секундантом? Первым делом он бросился к товарищу по сцене. Однако тот хотя и вежливо, но категорически отказался. Тогда Петипа вспомнил о недавнем своем знакомце — ремесленнике из Бордо, поселившемся в Мадриде. Тот приехал в Испанию без гроша в кармане и, увидев на афише фамилию знакомого артиста, явился прямиком к нему. И с порога заявил, что он «мастер бильярдных шаров, желает заняться этим делом в Мадриде, но не имеет ни гроша на обзаведение». В это время у танцовщика было несколько сот свободных франков, и он, недолго думая, протянул их соотечественнику. Дело у того пошло, и он «приобрел в нем вполне преданного, на все для меня готового человека». Несмотря на поздний час, тот явился к другу по первому же зову.
Петипа рассказал ему о предстоящей дуэли и попросил стать секундантом. Получив согласие собеседника, дал ему подробные инструкции, как себя вести. А на рассвете, с трудом найдя экипаж, они отправились к условленному месту. Подъехав, услышали звук выстрела. Как объяснил им секундант противника, герцог д’Альба, это маркиз де Шабриане «пробовал свои пистолеты».
И тут вдруг подал голос секундант Петипа:
— Позвольте и нам исполнить то же.
Когда же Мариус выстрелил, он проявил находчивость, спокойно сказав:
— Я с удовольствием вижу, что вы по-прежнему бьете без промаха.
Видимо, эти слова напугали противника, лишили его хладнокровия. Появились шансы на благополучный исход поединка. Доказательством стали слова герцога д’Альбы:
— Прежде чем начать дуэль, я уполномочен предложить вам десять тысяч франков, если вы согласитесь немедленно покинуть Мадрид.
Гордость потомка воинственных галлов не позволила Петипа пойти на эту сделку. Он заносчиво заявил, что примет эти деньги лишь в том случае, если за каждый франк даст противнику по пощечине. Тот же от этих слов пришел в бешенство и закричал:
