Марионетки - [9]

— Есть здесь кто-нибудь? — еле слышно прошептал он.

— Боже мой, вы говорите по-русски? — услышал Трубецкой женский голос. В следующий момент голос сменился рыданиями. — Кто вы? — сквозь слёзы спросила девушка.

— Меня зовут Андрей Трубецкой, я русский. А вас, видимо, Вера Титова?

— Откуда вы знаете? И кто вы, ради всего святого?

— Вера, это пока неважно. Где мы?

— Нас заперли в подвале. Эти люди, они страшные, Андрей. Они убьют нас. Скоро они закончат со сборами, потом будут вас пытать. А меня, меня…

Трубецкой, скрипя зубами, встал на корточки, потом, превозмогая боль, заставил себя подняться. Держась за стену, он обошёл помещение по кругу и в конце пути наткнулся на Веру. Она встала. Трубецкой в темноте нашёл её руку и почувствовал, что девушку колотит дрожь.

— Успокойтесь. Пожалуйста, прошу вас, — сказал Андрей и прижал девушку к себе, обняв правой рукой за плечи. С минуту они простояли молча. Наконец, дрожь прекратилась, теперь Вера беззвучно плакала, спрятав голову у Андрея на груди. Трубецкой вспомнил фотографии, которые отснял покойный Алабама, и явственно увидел в темноте лицо девушки. «Тургеневская, — пришёл на ум давешний эпитет, — нежная и непорочная». Андрей внезапно почувствовал возбуждение и с удивлением осознал, что хочет девушку. Именно эту, незнакомую и в двух шагах от смерти. От её волос пахнуло мятой, и Трубецкой закрыл глаза. На секунду воображение унесло его на заросшую цветами поляну, и они лежали там, на траве, обнажённые, слившись в единое целое. Трубецкой тряхнул головой. «Пир во время чумы», — саркастически подумал он, приходя в себя. Мягко отстранив девушку, Андрей сделал шаг назад. Возбуждение ушло, поляна и цветы исчезли, остались лишь тёмный подвал, плачущая Вера, мёртвые Алабама с Лероем и двое убийц наверху. Трубецкой резко выдохнул и мрачно поздравил себя с возвращением в реальность.

— Вера, — спросил он тихо, — что давали тем людям, которые шли играть в казино?

— Таблетки. Какое сейчас это имеет значение?

— Не знаю, скорее всего, никакого. Таблетки изготавливал Геннадий Клейман?

— Да, он. Откуда вы это знаете?

— Как они выглядели?

— Обычные. Белые, без запаха. Как аспирин. У меня есть одна, хотите посмотреть?

— Что? У вас есть эта таблетка?

— Да. Геннадий Ильич обронил одну, я подобрала. Эти таблетки, они якобы приносят удачу. И я подумала, что может быть, однажды я…

— Что?! — прервал Трубецкой. — Вы хотели принять эту таблетку, Вера?

— Да, хотела.

— Слава создателю, что вы этого не сделали. Дайте её мне.

— Андрей, зачем вам?

— Не спрашивайте ничего. Просто дайте её мне. Безотлагательно, прошу вас, у нас совсем нет времени.

— Хорошо, я должна её поискать. Таблетка у меня в сумочке.

— Ради бога, ищите быстрее.

Через минуту Трубецкой стоял у запертой входной двери. Таблетка лежала у него на ладони.

«Им ни к чему тебя убивать, — трусливо сверлил висок внутренний голос. — Расскажешь им всё как есть, и тебя отпустят».

«Девушку всё равно убьют, — ответил своему второму „я“ Андрей. — Даже если меня не тронут, ей конец».

«Какое тебе до неё дело!? — взорвался внутренний голос. — Ты и не видел-то её ни разу. А тебе, даже если сейчас выкрутишься, конец наверняка».

Трубецкой намертво сдавил челюсти. Постоял секунд пять молча, потом сказал вслух:

— А пошёл ты. Слизняк, трусливая дрянь.

Он зажмурил глаза и закинул таблетку в рот. Выждал минуту и с размаху пнул ногой дверь.

— Так, всё готово, — с облегчением выдохнул Шарк. — Кажется, успели. Как там старый осёл?

— Одет, готов, — быстро ответил Поляк. — Руки у него ходили ходуном, голос срывался.

— Не бзди. Деньги — вот, документы в порядке. Те, что на нас наехали — не копы, так что время есть. Когда до нас докопаются, мы будем уже далеко. С девкой осталось разобраться, можешь трахнуть её напоследок, только по-быстрому. И с этим задохликом, если очухался, тоже. Он может…

Шарка прервал громкий стук, донёсшийся из подвала.

— Похоже, таки очухался, — сказал Поляк. — Пойду, гляну. Дай перо.

Шарк протянул заточку. Вооружившись ей, Поляк сбежал по подвальной лестнице. — Хорош шуметь, — гаркнул он и отпер входную дверь. — Выходи.

Страшный прямой в лицо отбросил Поляка назад, мгновение спустя он грузно рухнул на ступени. Ещё через секунду вырвавшийся из подвала «задохлик» прыгнул на него, подмял под себя и сложенными в замок руками ударил наотмашь по горлу. Поляк захрипел, кровь хлынула у него изо рта. Кулаки разжались, заточка коротко звякнула о ступени. Подхватив её, Трубецкой оттолкнулся от тела Поляка и, перепрыгивая через три ступеньки, понёсся наверх.

Шарк на долю секунды опешил. Субтильный красавчик, задохлик, бледная немощь появился в дверях и ринулся к нему. Однако в следующий момент обычное хладнокровие вернулось к Шарку. Он выдернул из кармана пистолет, вскинул его и рванул спусковой крючок. Но выстрела не последовало, вместо него раздался щелчок. Шарк ещё успел понять, что произошла осечка, и это оказалось последним, что он понял.

Трубецкой на бегу метнул заточку. Она вошла Шарку в левую глазницу и отняла у него жизнь.

— Вера, у вас есть десять минут, не больше, — тяжело дыша, проговорил Андрей. — Вы водите машину?