Марион Фай - [130]

— Что до меня касается, — сказал деятельный член парламента, — я очень рад познакомиться с мистером Роденом.

Тень сожаления мелькнула во лицу леди Персифлаж при этом имени. Более мрачное облако легло на чело лэди Кинсбёри. Лорд Кинсбёри перевернулся на диване. Лэди Амальдина слегка ущипнула жениха за руку. Лорд Персифлаж чуть не вслух засвистал. Вивиан старался делать вид, будто это ничего не значит.

— Очень вам благодарен за вашу любезность, лорд Льюддьютль, — сказал Джорж Роден.

Назвать его по имени было величайшей любезностью, какую можно было оказать ему в данную минуту. Тут дверь отворилась, доложили, что кушать подано.

Всему на свете бывает конец. Кончился и этот обед. Роден, мужество которого было на высоте положения, сделал смелое усилие, заговорив с лэди Франсес, которая сидела возле него. Но обстановка была ему крайне неблагоприятна. Все остальные присутствующие находились в близком родстве друг с другом. Будь он любезно принят хозяйкой дома, он легко бы попал в общую колею. Теперь же он вынужден был плыть против течения.

Наконец обед кончился, дамы перешли в гостиную.

— Лорд Льюддьютль назвал его: мистер Роден! — сказала маркиза, тоном горького упрека, как только дверь гостиной за ними затворилась.

— Мне так было жаль, — сказала леди Амальдина.

— Это ровно ничего не значит, — сказала лэди Персифлаж. — Нельзя требовать, чтоб человек в одну минуту отказался от своего старого имени и принял новое.

— Он никогда не откажется от своего старого имени и не примет нового, — сказала лэди Франсес.

— Вот оно, — воскликнула маркиза. — Что ты на это скажешь, Джеральдина?

— Дорогая Фанни, — сказала лэди Персифлаж, без тени неудовольствия в голосе, — почему ты можешь знать, как поступит молодой человек?

— Я не считаю честным обманывать мама, — сказала Фанни. — Я достаточно хорошо его знаю, чтоб быть совершенно уверенной, что он не примет титула, так как не имеет средств для поддержания его. Он много раз со мной об этом говорил, и я совершенно с ним согласна.

— Честное слово, Фанни, я не воображала, что ты будешь так неблагоразумна, — сказала ее тетка. — Девушка вовсе не должна вмешиваться в такие вещи. Все это должно быть улажено между дядей молодого человека, что живет в Италии, и — и здешними властями. Это будет, в значительной степени, зависеть от… Тут лэди Персифлаж понизила голос до самого тихого шепота. — Твой дядя объяснил мне все это, а кому же и знать, как не ему? Такого рода вопросы должны решать за человека те… те… то, кто знает, как их решать. Человек не может быть тем, или другим, по своему произволу.

— Конечно нет, — сказала лэди Амальдина.

— Человеку, дорогая моя, приходится принять имя, которое он наследует. Я не могла бы назваться мистрисс Джонс, точно также как мистрисс Джонс не могла бы назваться лэди Персифлаж. Если он — герцог ди-Кринола, он должен быть герцогом ди-Кринола.

— Но он не хочет быть герцогом ди-Кринола, — сказала Лэди Франсес.

— Вот оно! — повторила маркиза.

— Если б вы предоставили решение этого вопроса тем, кто в нем что-нибудь понимает, а сами теперь не толковали бы об нем, это было бы гораздо лучше.

— Ты ведь слышала, как лорд Льюддьютль назвал его, — сказала маркиза.

— Льюддьютль всегда был глупец, — сказала Амальдина.

— Он желал быть любезным, — сказала Фанни, — я ему очень благодарна.

— Что же касается до того, что ты говорила, Фанни, о недостатке средств дли поддержания титула, то иностранный титул в этом отношении не похож на английский. Здесь его необходимо поддерживать.

— Он никогда бы не согласился быть удрученным громким именем без всяких средств, — сказала Фанни.

— Бывают случаи, когда громкое имя помогает человеку получить средства. Как бы он ни назывался, ему, я полагаю, придется жить и содержать жену.

— У него есть его содержание почтамтского клерка, — очень смело сказала Фанни. Амальдина грустно покачала головой. Маркиза крепко сжала руки и подняла молящий взгляд к потолку. Не следовало ли предохранить «голубков» от такой заразы?

— Он может устроиться лучше этого, дорогая, — воскликнула лэди Персифлаж. — Если тебе суждено быть его женой, я уверена, что ты не послужишь препятствием его повышению. Правительство его страны и наше, с общего согласия, найдут возможность что-нибудь для него сделать, как для герцога ди-Кринола, тогда как для Джорджа Родена ничего сделать нельзя.

— Английское правительство — его правительство, — с негодованием сказала Фанни.

— Право, почти можно подумать, что ты стремишься погубить всю его будущность, — сказала лэди Персифлаж, которая, наконец, едва могла сдерживать свой гнев.

— Это, вероятно, так и есть, — сказала маркиза.

Тем временем в столовой шел разговор, если менее энергичный, то, быть может, более рассудительный. Лорд Персифлаж заговорил о дяде Родена, как о человеке, умственные способности которого, также как и его политическое значение, поистине замечательны. Роден не мог отрицать, что член итальянского кабинета ему дядя, и этим путем был вынужден признать семью и почти признать и новую родину.

— По всему, что я слышу, — сказал лорд Персифлаж, — я полагаю, что вы бы не желали постоянно жить в Италии, как итальянец?