Марина Мнишек - [14]

В комнату вошел слуга князя.

– Вас просят, – преданно сказал он и поклонился.

Юноша встал и спокойно прошел в залу.

Король увидел, как в дверях появился молодой человек лет двадцати с равнодушным, абсолютно ничего не выражавшим лицом. Он прошел в центр залы, поклонился и с достоинством поднял голову.

У него было широкое некрасивое лицо с раскосыми, чуть ли ни татарскими глазами, тонкий слегка приплюснутый нос и полные губы, края которых слегка опускались вниз к очень острому подбородку.

«Интересная личность, этот самозванец», – подумал Сигизмунд.

– Подойдите, – с нотками неприязни в голосе приказал он.

Молодой человек сделал четыре шага в его сторону.

– Царь Борис пишет мне, что вы – самозванец.

– Царь Борис боится нести ответ за свои злодеяния, Ваше Величество, – с достоинством ответил молодой человек.

– Вы имеете что-то против царской власти, дарованной Богом? – жестко спросил король.

– Против власти, дарованной Богом, будучи христианином, я не имею никакого права протестовать. И ни за что не согласился бы на это. Более того, я являюсь ярым поборником власти, которой Всевышний награждает избранных детей своих, – совершенно спокойно ответил молодой человек.

– В каком родстве вы находитесь с дьяком Отрепьевым? – продолжил свой допрос Сигизмунд.

Лицо его собеседника оставалось таким же непроницаемым.

– В моем роду нет такой фамилии, Ваше Величество.

– В таком случае представьтесь.

– Московский царевич Дмитрий Иоаннович! – гордо ответил молодой человек.

– Тот самый царевич Дмитрий, я так полагаю?

– Вы правы, Ваше Величество.

Сигизмунд был удивлен поведением молодого человека. Он ожидал увидеть перед собой неотесанного, поверхностного, амбициозного юнца, являвшегося марионеткой в чужих руках, а перед ним стоял умный, сдержанный и целеустремленный мужчина, прекрасно осознающий, на что он претендует и, похоже, готовый добиваться цели любыми средствами.

«Мало что у него в голове вертится. Он слишком спокоен для просителя. Возможно, Вишневецкий говорил о нем с крымским ханом. Тому тоже есть, что получить от Московии. В любом случае, его надо поддержать».

– Ну, что ж. – прервал Сигизмунд затянувшуюся паузу. – Мы признаем в вас наследника царя Иоанна и поддержим вас, Дмитрий Иоаннович. Даруем вам из казны ежегодное содержание в сорок тысяч злотых и позволим собрать войско из наших шляхтичей. Чем же вы готовы отблагодарить нас за это?

На лице молодого человека не более чем на мгновение появилось выражение радости. Но он быстро взял себя в руки и в течение нескольких минут долго и витиевато благодарил короля за признание и оказанную милость. Закончив свой монолог, он спросил:

– Мне кажется, что никому кроме как вам, Ваше Величество, не может быть лучше известно, что должна получить Речь Посполитая в благодарность от Московии за восстановление свергнутой династии.

– Мы требуем… – Сигизмунд сделал паузу. – Мы требуем возвратить Речи Посполитой половину земли Смоленской вместе с городом Смоленском, Чернигово-Северскую землю. А в качестве благодарности готовы принять от вас всяческую поддержку католической веры в виде разрешения на открытие костелов, иезуитских монастырей и проповедования католической веры в московских землях. Помимо этого ждем от вас поддержки в деле склонения шведской знати к присяге Речи Посполитой. И, в конечном итоге, объединению славянских народов вместе с народом Швеции под нашей короной.

– Я выполню ваши пожелания, – спокойно ответил царевич.

Сигизмунд удовлетворенно поджал губы. В зале наступила тишина.

Признанный царевич перевел взгляд с короля на Вишневецкого. Тот молчал.

В конце концов, Сигизмунд удивленно посмотрел на князя.

– Аудиенция окончена, ваше высочество, – сказал Вишневецкий.

Лжедмитрий, не ожидавший такого пренебрежительного отношения, несколько мгновений молча стоял перед королем, не зная что делать. Но, быстро спохватившись, еле заметно поклонился и вышел.

– Весьма интересное создание, – сказал Сигизмунд, когда претендент на русский престол покинул залу.

– Совершенно с вами согласен, Ваше величество.

– Ну, что ж, князь. Вы сослужили мне добрую службу. Благодарю вас.

Вишневецкий низко поклонился.

– А теперь, будьте любезны, оставьте меня.

Сигизмунд поднялся из кресла и медленно направился к окну.

– Да, и еще. Через час пошлите за Мнишеком, он мне понадобится.

Спустя несколько месяцев, после разговора с дочерью Мнишека на балу, король пребывал в плохом настроении. Забавная идея поставить на московский престол панночку, уже побывавшую в его постели, похоже, не удалась. Конечно, Сигизмунд мог намекнуть воеводе, что его дочь окажет больше пользы государству, находясь в столице, а не в провинциальном Самборе, но портить отношения с Мнишеком ему не очень хотелось. Проведя еще около получаса в обществе своих приближенных, король, сославшись на какие-то важные дела, покинул бал, не упустив возможности, напоследок, еще раз многозначительно посмотреть на Марианну, вогнав ее в краску. Причем сделал он это намеренно открыто, чтобы разговоры о его предложении дошли до Мнишека.

Мысли же самой Марианны к этому времени были уже далеко от Варшавы. Она, естественно, была в курсе авантюры, затеянной ее отцом и князем Вишневецким. И, получив хоть и привлекательное, но все же оскорбительное предложение от короля, перенеслась в мечтах в далекую Московию.