Марина - [48]

Фрау Эдит встретила нас прямо у ворот своего дома, из чего я сделала вывод, что ей было известно не только о нашем визите, но даже и о времени нашего приезда, она знала даже как меня зовут. Вадим оказывается еще и внимательный сын. Наверняка, еще из Киева предупредил о моем появлении.

Мы выпили кофе с пирожными, потом порешали русские и немецкие кроссворды. Здесь мы немного разошлись с фрау Эдит во вкусах. Ей больше нравились русские, а мне — немецкие. Совместная интеллектуальная деятельность несколько сблизила нас. Я перестала думать о том, что могу ей не понравиться. А она, видимо, поняла, что я не совсем дура. Разговор пошел более непринужденный. Фрау Эдит спросила, не соскучилась ли я еще по Киеву. Я ответила очень откровенно, что рядом с ее сыном скучать не приходится.

— И даже по кискам не скучаете?

— По ним, конечно, очень скучаю. Жаль мне их, каково им с чужими людьми!

— Вы знаете, я тоже обожаю кошек, но у меня в последние годы развилась аллергия на кошачью шерсть. Приходится только издалека ими любоваться. Даже выставки кошек я могу только по телевизору смотреть. Я вчера была у моей соседки, через два дома от моего. Так она завела для детей котеночка. Мне пришлось стоять у ворот, чтобы посмотреть, как этот рыжий чертенок носится по двору. И так стало обидно, что не могу его ни в руки взять, ни погладить. А знаете, давайте сходим к этой соседке! Я обещала ей книгу занести, да и вы душу с ее питомцем отведете. Ну, что? Идем?

— Не знаю, право, неловко как-то к незнакомым людям идти. К тому же здесь, насколько мне известно, не любят незваных гостей. Немецкий менталитет отличается от славянского.

— А она, как раз, не немка. О, она ведь тоже из Киева! Правда уже лет десять, как здесь живет. Трое ребятишек уже у них с Детлевом.

Фрау Эдит взяла со стеллажа какую-то брошюрку, и мы двинулись в путь. Котенка во дворе не оказалось. На звонок к нам вышла невероятных размеров дама, расцеловалась с фрау Эдит и стала приглашать нас в дом. Моя спутница решительно отказалась, сославшись на кошачью шерсть и свою аллергию. Мы решили поболтать на свежем воздухе.

— Простите мне мой старческий склероз, — при этих словах я не могла не улыбнуться, потому что фрау Эдит вряд ли кто мог дать больше сорока с небольшим, а память у нее была, дай Бог молодому! — Я забыла вас познакомить. Это Марина — подруга Вадима. Она из Киева. А это Раиса. Наша землячка…

— Лиска, это ты?

— Я обомлела. «Лиской» меня называли в одноклассники в младших классах школы.

— Ты что? Совсем меня не узнаешь? Я «коза»! Вспомнила теперь?

Вспомнить-то я вспомнила, но узнать ее было невозможно. Хрупкая черноволосая Райка Сидорова и эта огромная бабища с копной соломенных кудряшек на голове никак не хотели в моем сознании совместиться в одного человека. Но именно ту тоненькую смуглую девочку мы звали «козой». Потому что фамилия у нее была Сидорова, а раз так, то она была для нас Сидорова коза, для краткости просто «коза».

— Ну, узнала, наконец?

— Если бы ты не сказала свое прозвище, не узнала бы ни за что. Что с тобой стало? Ведь ты у нас, как тростиночка была. Помнишь, тренерша на гимнастике говорила: «Перестаньте жевать свои булки с изюмом! Худейте! Посмотрите на Раю Сидорову! Если похудеете до ее размеров, может быть из вас и выйдет что-то путное!»

— Ага! А вы меня обмерили сантиметром и взвесили, а потом каждую тренировку обмеряли друг друга и никак не могли сравняться со мной…

— Вот-вот. А теперь попробуй-ка узнай тебя!

— Ладно, ладно! Тетя Эдит, идите с Маринкой в беседку. Я сейчас принесу туда кофе.

Мы с фрау Эдит пошли себе потихоньку к белой ажурной беседке в глубине сада, а Райка скрылась в доме.

— У вас не сложилось впечатление, что вы никуда не уезжали из Киева? Один мой знакомый имеет обыкновение повторять, что Европа и Америка — это две стороны одной улицы. Если развить его мысль дальше, то Киев и наш Бад Кройцнах можно сравнить с большой комнатой и, к примеру, кладовкой в одном доме. Все относительно близко. А теперь, когда уже в каждой европейской стране есть выходцы из бывшего Союза, весь мир стал нам ближе. Раньше ведь как было? Мы жили в своей огромной тщательно закрытой стране, а вокруг был еще более огромный пугающий своей незнакомостью чужой мир. После перестройки мы были похожи на детей, которых долго-долго не выпускали из детской. А детям свойственно стремление к познанию. И вот, наконец, двери детской распахнулись, мы стали расползаться по всему дому-миру. При этом, как и детям, нам было запрещено входить в некоторые комнаты-страны, мы упорно вползали в них. И теперь мы, три женщины из Киева, встретились здесь — в одной из комнат…

Мы присели на мягкие сиденья возле небольшого круглого стола под кружевной скатертью. Все было красиво: беседка, стол, стульчики, словно на странице журнала по домоводству. Честно говоря, было удивительно, как это Райка, имея троих детей, успевает содержать свое хозяйство в безукоризненном порядке. В детстве она особой аккуратностью не отличалась. Видели бы вы ее школьные тетрадки!

— А вот и я, — она катила пред собой сервировочный столик, уставленный всевозможными вазочками и корзиночками с кексами, конфетами, конфитюрами и т. п. Я помогла ей расставить все на столе. Райка разлила кофе по чашкам, и мы принялись вспоминать наш четвертый «Б». Дальше у нас общих воспоминаний не было, потому что мои родители получили квартиру в другом районе и перевели меня в другую школу. Так что уже пятый класс мы учились порознь. Потом мы стали говорить о Киеве. Райка не была дома уже больше пяти лет. А фрау Эдит, оказывается, ездит в Киев каждый год. Там у нее осталась уйма друзей и знакомых, что вполне естественно, все же вся жизнь прошла в Киеве. И переписывается она, по ее словам, чуть ли не с половиной населения нашего мегаполиса.