Марина Цветаева — Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой. 1916—1925 - [194]
Саша Добров призывается на военную службу. Не представляю себе там этого принца на горошинке. Для него было бы очень полезно, если бы он побыл на военной службе хоть немного. Обязательно заболеет и, к сожалению, совсем не дипломатически, а как-нибудь вполне серьезно.
Сон: гроза в лесу и такой ураган, ветер, каких, вероятно, не бывает наяву. Смутно — домик наш на Терновой. Маму (опять). Громы, молнии, ураган. Раскалывались, ломались и падали огромные дубы, ели, липы, а березы и осины пригибались к земле. Дома все развеяны.
Перетасовка детей. Вечером еду в Москву. Перед сном в дневные часы отдыха — успеваю вымыться в ванне. Каждый раз после сна — можно жить сначала!
Зарево в Москве. Видела его еще из Долгих Прудов. Горел павильон Моссельпрома[628] на Выставке сельскохозяйственной за Москвой-рекой.
Утром с Наташей у художников Романович[629] в ВХУТЕМАСе. Жена Романовича — Таня Семынина (потом Елецкая). Какая она была прелестная девушка, как сноп белой сирени, а теперь от нее остались только прекрасные глаза и легкие красивые руки. И заново она понравилась мне по-новому, вместе с малышом Павлушей. Закатное зарево. Наташа забежала еще попрощаться со мной, ровно на минуту.
Шурочка и Александр Викторович с удивительной теплотой и сердечностью проводили меня до трамвая. И ни одного лишнего слова, вопроса. «Олечка горит, как костер» (думали, что я не слышала этой фразы, дорогие мои).
Иоанн дал мне в жизни так много радости. Насытил днями. Вечерами, утрами и ночами мою жизнь. Подарил мне времена года: Зиму, Весну, Лето, Осень, Радугу, снег, иней. Морозное солнце. Тепло, тепло, Морозушко!
Прочла чудесную книгу М. Пришвина «За волшебным колобком»[630]. Пришвин — старинный приятель Вавочки, о нем она рассказывала мне еще в 1914 году, и у меня есть его портрет в молодости с подписью: «Козелом смотрю». Умный лоб, озорные глаза, лохматый.
Рада, что отклонила намерение сотрудников поднять на общем собрании вопрос о дежурных медсестрах. А с сестрами поговорила сама. Надежда Матвеевна и Людмила Владимировна поблагодарили меня. Как я рада, что не состоялась очередная гадость. Еду в Москву.
Ночевала у Тани Епифановой в мансарде старинного домика в Остоженском переулке. Таня замучена болезнью Льва В. Огорчена, что к ней не приехала мать.
Майя Кудашева рассказала мне об Аксенове[631]. Танечка заснула под экстравагантные пряности Майи. А утром эта же Майя (немного или много — ведьма) читала мне свои русские стихи. О доме и огне, колыбельное (о сыне) и еще несколько лирических, очень личных стихотворений. Стихи поразили меня глубокой, острой, человеческой и женской болью. Стихи очень хороши по форме, по звуку, ритму. И в это утро Майя приблизилась ко мне из очень большого далёка. Грустно видеть такую одаренную женщину, — в чем и как, и с кем, она вязнет, барахтается и втягивает людей в нехорошее болото. И какие люди поддаются ей ненадолго, но все-таки. (Даже Андрей Белый.)[632]
Недолго у Добровых. О болезни Варвары Федоровны, обо всех нас, о всеобщей усталости и мрачном, тяжелом душевном состоянии. «Все мы — на каком-то самом краю не то полыньи, не то обрыва». Не надо оглядываться в заколдованном лесу жизни. Окаменеешь или растерзают чудища, если оглянуться на них.
А сердечушко — туже, да туже. И все во мне что-то холоднее и тише. Предчувствие ли это каких-то грядущих бед, усталость ли, общие ли катастрофы или личная беда, горе ли близких или отсутствие радости? Благодарю Бога и судьбу за работу с детьми. С ними — не пригорюнишься, некогда!
Таня Епифанова в Госиздате дала мне сверток бракованных детских книг с картинками (бракованных в типографии — помятых, надорванных, испачканных краской) для детей моих роскошное богатство — для вырезания. Купила несколько ножниц с тупыми концами, серые и белые листы плотной бумаги и клей. Сколько предстоит работы с вырезанием, альбомами, картинками для этих альбомов. На неделю обозначена у меня радостная, рабочая счастливая тишина в двух моих палатах с детьми, прикованными и привязанными к кроватям, с гипсом и сложной системой широких бинтов.
В субботу Танечка приедет ко мне в Долгие Пруды. Обещала набрать еще пачку картинок для детей.
Острое ощущение Москвы, города, его флюидов, суеты, грохота, движения.
У Добровых. Шура и Александр Викторович читали мне стихи — много. Филипп Александрович вдруг: «Что-то наша Олечка загрустила. Устаете на работе?» Устала. Приютилась на ковровой тахте с яркими подушками Александра Викторовича. Шура читала мне стихи Эренбурга. (Дала Майя Кудашева.) Александр Викторович пришел из Университета с лекции раньше, чем нужно было, «потому что вдруг начал беспокоиться, не случилось ли что-нибудь с Тобой» (с Шурой).
И когда я уже собралась почти совсем в дорогу (стихи, книги, вещи), пришел к нам в Шурину комнату Филипп Александрович и, вдруг вспомнив, сказал: «Олечка, а вчера звонил по телефону Ефимов, спрашивал о вас и просил известить его, если вы приедете. Он, кажется, к вам собрался поехать и боялся разминуться». Я спокойно поблагодарила Филиппа Александровича, сказала, что уже уезжаю домой, но это ничего, я все-таки рада. И вышла из комнаты.
Многим очевидцам Ленинград, переживший блокадную смертную пору, казался другим, новым городом, перенесшим критические изменения, и эти изменения нуждались в изображении и в осмыслении современников. В то время как самому блокадному периоду сейчас уделяется значительное внимание исследователей, не так много говорится о городе в момент, когда стало понятно, что блокада пережита и Ленинграду предстоит период после блокады, период восстановления и осознания произошедшего, период продолжительного прощания с теми, кто не пережил катастрофу.
Наталья Громова – писатель, драматург, автор книг о литературном быте двадцатых-тридцатых, военных и послевоенных лет: «Узел. Поэты. Дружбы и разрывы», «Распад. Судьба советского критика», «Эвакуация идет…» Все книги Громовой основаны на обширных архивных материалах и рассказах реальных людей – свидетелей времени.«Странники войны» – свод воспоминаний подростков сороковых – детей писателей, – с первых дней войны оказавшихся в эвакуации в интернате Литфонда в Чистополе. Они будут голодать, мерзнуть и мечтать о возвращении в Москву (думали – вернутся до зимы, а остались на три года!), переживать гибель старших братьев и родителей, убегать на фронт… Но это было и время первой влюбленности, начало дружбы, которая, подобно пушкинской, лицейской, сохранилась на всю жизнь.Книга уникальна тем, что авторы вспоминают то, детское, восприятие жизни на краю общей беды.
Наталья Громова – прозаик, исследователь литературного быта 1920–30-х годов, автор книг «Ключ. Последняя Москва», «Скатерть Лидии Либединской», «Странники войны: воспоминания детей писателей». Новая книга Натальи Громовой «Ольга Берггольц: Смерти не было и нет» основана на дневниках и документальных материалах из личного архива О. Ф. Берггольц. Это не только история «блокадной мадонны», но и рассказ о мучительном пути освобождения советского поэта от иллюзий. Книга содержит нецензурную брань.
Второе издание книги Натальи Громовой посвящено малоисследованным страницам эвакуации во время Великой Отечественной войны – судьбам писателей и драмам их семей. Эвакуация открыла для многих литераторов дух глубинки, провинции, а в Ташкенте и Алма-Ате – особый мир Востока. Жизнь в Ноевом ковчеге, как называла эвакуацию Ахматова, навсегда оставила след на страницах их книг и записных книжек. В этой книге возникает множество писательских лиц – от знаменитых Цветаевой, Пастернака, Чуковского, Федина и Леонова и многих других до совсем забытых Якова Кейхауза или Ярополка Семенова.
Роман философа Льва Шестова и поэтессы Варвары Малахиевой-Мирович протекал в мире литературы – беседы о Шекспире, Канте, Ницше и Достоевском – и так и остался в письмах друг к другу. История любви к Варваре Григорьевне, трудные отношения с ее сестрой Анастасией становятся своеобразным прологом к «философии трагедии» Шестова и проливают свет на то, что подвигло его к экзистенциализму, – именно об этом белом пятне в биографии философа и рассказывает историк и прозаик Наталья Громова в новой книге «Потусторонний друг». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Наталья Громова – писатель, историк литературы, исследователь литературного быта 1920–1950-х гг. Ее книги («Узел. Поэты: дружбы и разрывы», «Странники войны. Воспоминания детей писателей», «Скатерть Лидии Либединской») основаны на частных архивах, дневниках и живых беседах с реальными людьми.«Ключ. Последняя Москва» – книга об исчезнувшей Москве, которую можно найти только на старых картах, и о времени, которое никуда не уходит. Здесь много героев – без них не случилась бы вся эта история, но главный – сам автор.
Эта книга – увлекательный рассказ о насыщенной, интересной жизни незаурядного человека в сложные времена застоя, катастрофы и возрождения российского государства, о его участии в исторических событиях, в культурной жизни страны, о встречах с известными людьми, о уже забываемых парадоксах быта… Но это не просто книга воспоминаний. В ней и яркие полемические рассуждения ученого по жгучим вопросам нашего бытия: причины социальных потрясений, выбор пути развития России, воспитание личности. Написанная легко, зачастую с иронией, она представляет несомненный интерес для читателей.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Флора Павловна Ясиновская (Литвинова) родилась 22 июля 1918 года. Физиолог, кандидат биологических наук, многолетний сотрудник электрофизиологической лаборатории Боткинской больницы, а затем Кардиоцентра Академии медицинских наук, автор ряда работ, посвященных физиологии сердца и кровообращения. В начале Великой Отечественной войны Флора Павловна после краткого участия в ополчении была эвакуирована вместе с маленький сыном в Куйбышев, где началась ее дружба с Д.Д. Шостаковичем и его семьей. Дружба с этой семьей продолжается долгие годы. После ареста в 1968 году сына, известного правозащитника Павла Литвинова, за участие в демонстрации против советского вторжения в Чехословакию Флора Павловна включается в правозащитное движение, активно участвует в сборе средств и в организации помощи политзаключенным и их семьям.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.