Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов - [41]

. Местные власти могли также сами решать вопросы прохождения службы «религиозников». Проживавшие на территории Омского округа лица, освобожденные начиная с 1924 г. от военной службы по религиозным убеждениям, обязывались в течение пяти лет с перерывами отбывать земледельческие работы в совхозах округа. В декабре 1929 г. на лесозаготовки, организованные Омским исправительным трудовым домом на территории Пологрудовской дачи Тарского лесничества, было привлечено более 200 верующих пацифистов. В 1932 г. постановлением СНК СССР № 336 от 15 марта 1932 г. привлечение граждан, освобожденных от военной службы по религиозным убеждениям, к работам, заменяющим эту службу, возлагалось на Наркомат труда (НКТ) СССР. Для прохождения службы в мирное время граждан призывали в особые трудовые части НКТ СССР, исполняющие работу «оборонно-стратегического назначения по линии НКПС, ЦУДОТРАНСа и промышленности СССР». План их использования подлежал согласованию с Наркоматом по военным и морским делам (НКВМ). Лица, отказавшиеся от своих пацифистских убеждений, могли быть перечислены в РККА только в результате особого ходатайства начполитсостава трудовых частей. Срок службы составлял два года. Осенью 1933 г. особые трудовые части были ликвидированы, и лица, проходившие в них службу, были в составе отдельных взводов включены в части тылового ополчения. Ликвидация альтернативной гражданской службы произошла в результате невключения положения об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям в закон СССР «О всеобщей воинской повинности» от 1 сентября 1939 г.[165]

Наиболее важным решением партийного руководства второй половины 1920-х гг., определившим государственную политику в отношении евангельских церквей на продолжительное время, стало постановление ЦК ВКП(б) «О сектантстве» от 7 апреля 1927 г. Последнее существенно ограничило поле деятельности церквей и акцентировало внимание партийных и государственных органов на сектах как на одних из главных противников советского строя[166]. Сектанты обвинялись в противопоставлении своих организаций партийным и советским органам, отвлечении «известной части отсталых слоев трудящихся от непосредственного участия в социалистическом строительстве». ЦК ВКП(б) потребовал в их отношении более жесткого проведения в жизнь Декрета об отделении церкви от государства, прекратить оказывать им режим благоприятствования, ограничить район деятельности проповедников, запретить организацию культурных религиозных организаций, регистрировать только те из вновь образующихся общин, в уставе которых зафиксировано признание всех государственных повинностей, в том числе и военной службы, и т. д. В соответствии с заведенным порядком, постановление ЦК РКП(б) от 7 апреля 1927 г. было продублировано постановлением президиума ВЦИК за подписью М. И. Калинина от 22 августа 1927 г.

Первым значимым документом руководства партии, обозначившим основные линии государственной политики в отношении религиозных организаций, в том числе сектантских, в условиях начинающейся коллективизации, стало постановление ЦК ВКП(б) «О мерах усиления антирелигиозной работы» от 24 января 1929 г., подготовленное комиссией в составе Е. М. Ярославского, Л. М. Кагановича, Н. К. Крупской и П. Г. Смидовича. В преамбуле документа констатировалось, что религиозные организации, в первую очередь сектантские, активно используют трудности социалистического строительства, мобилизуя реакционные и малосознательные элементы в свои ряды, и выражалось опасение, что пришедшая в город деревня и в религиозном отношении привнесет свое влияние. В частности, в постановлении говорится о «местами массовом вовлечение рабочих в сектантские организации», о создании «христомольских» евангелических и баптистских кружков, братств и «сестричеств» и т. д.[167] Религиозные организации, по мнению Политбюро, не встречали нужного отпора на местах со стороны Союза воинствующих безбожников и местных органов власти. Около половины парткомов на местах по состоянию на январь — июнь 1928 г. совершенно не обсуждали вопросов антирелигиозной пропаганды, недооценивая такие явления, как «политические выступления сектантов, […] широкое развитие хозяйственной и организационной деятельности сектантских общин (развитие сектантских кооперативов, сектантских касс взаимопомощи при них, работы по призрению, благотворительности и проч.)»[168].

Формально осудив администрирование, постановление фактически давало зеленый свет административным мерам органов власти в деле борьбы с религией. В частности, в документе утверждалось: «С другой стороны, наблюдается часто другого рода неправильный подход. Считается недопустимым какое бы то ни было применение административных мер к сектантским или религиозным обществам. Этим пользуются главари сект, развертывая сплошь и рядом под флагом религиозной пропаганды пропаганду антисоветскую, призывая к неисполнению советских законов и распоряжений советской власти. Такая деятельность, конечно, не может быть терпима». Применение административных мер должно было сопровождаться пропагандой, что данные меры «принимаются против антисоветской, а не религиозной деятельности». НКВД и ОГПУ приказывалось не допускать никоим образом нарушения советского законодательства религиозными обществами, имея в виду, что «религиозные организации […] являются единственной легально действующей контрреволюционной организацией, имеющей влияние на массы»