Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы) - [18]
Важнейшей стороной деятельности избиркомов всех уровней, связанной с «лишенцами», был разбор жалоб на неправильное лишение и ходатайств о восстановлении в избирательных правах. В кампанию 1926/27 г. количество подаваемых жалоб резко возросло по сравнению с предыдущей. В среднем опротестовывали свое лишение около 20–25 % лишенных прав (имеется в виду подача заявлений в окризбиркомы)[149]. По данным из 15 округов, окризбиркомами было удовлетворено 2338 жалоб, доля восстановленных составила 10–63 %[150]. Что касается райизбиркомов, то по ним имеются только отрывочные сведения о количестве поданных жалоб. Проверявший работу райизбиркомов в Кузнецком округе И. Хамармер, в то время ответственный инструктор Сибкрайисполкома, в докладе от 20 февраля 1927 г. отмечал, что в разных районах было восстановлено от 28,3 до 39,3 %[151].
Деятельность избиркомов по лишению избирательных прав в кампанию 1926/27 г. точно охарактеризована в обзоре Сибкрайкома ВКП(б) от 20 марта 1927 г. – «на местах существовала полная неразбериха»[152]. И с этим определением трудно не согласиться. Местные власти по сути оказались не готовы к реализации положений инструкции 1926 г. ни в определении круга «лишенцев», ни в техническом обеспечении этой работы.
Определение круга «лишенцев» создавало едва ли не главную проблему для избиркомов всех уровней при подготовке к проведению выборов в 1928/29 г. Хотя теперь инструктирование работников сель-, рай– и горизбиркомов вышестоящими избиркомами проводилось гораздо тщательнее, чем раньше, ошибок избежать не удавалось. Как и до этого, встречаются в равной мере ошибки и курьезные, и от непонимания инструкции и вполне сознательные нарушения[153].
Особенностью перевыборной кампании 1928/29 г. стала настоящая охота за «недолишенными» «кулаками», открытая при выявлении «лишенцев». Если ранее в сводках примерно в равных долях была представлена информация о «недолишении» и «перелишении», то теперь преобладала информация о «нелишенных кулаках». Донесения акцентировали внимание на фактах «недолишения», об этом писали даже особые отчеты. Инструкторы СКИК, исходя из статистических данных, высчитали, что в Новосибирском, Бийском, Барнаульском, Омском, Рубцовском, Славгородском округах число лишенных избирательных прав «кулаков» не совпадает с количеством зажиточных хозяйств. В Новосибирском округе, по мнению функционеров, было «недовыявлено примерно 2000 кулаков»[154], в Бийском округе «по приблизительным подсчетам недовыявлено, недолишено около 7000 кулаков»[155].
В ходе рассматриваемой кампании ВЦИК и крайизбирком при лишении избирательных прав стали придавать большее значение составлению списков, учету «лишенцев» и разбору их жалоб. Включение в списки людей без необходимого документального подтверждения было массовым и основным нарушением. Как отмечалось в сводке Барнаульского окружкома от 26 декабря 1928 г., «особо распространенным явлением является лишение без документов, подтверждающих необходимость лишения права голоса того или иного гражданина, в одном из районов из числа лишенных (87 человек), только на 6 человек имеются соответствующие документы»[156]. Особенно много нарушений допускали сельизбиркомы. В сводке о перевыборах Сибкрайизбиркома от 9 февраля 1929 г. как типичный пример называлось «составление списков… путем опроса населе>ния»[157]. Впрочем, и в городах ситуация была далека от нормальной. Там также часто лишали прав по «заявлениям граждан» (фактически по доносам соседей, сослуживцев, знакомых и т. д.). Но для городов главную проблему создавали организации, которые, будучи обязаны предоставлять необходимые документы, не спешили этого делать. Из окружных и краевых сводок следует, что организации либо вообще не подавали списки, либо задерживали их[158].
В условиях неуклонного роста численности «лишенцев» и количества нарушений при лишении прав увеличивался и поток жалоб.
Упорство, с которым многие «лишенцы» боролись за свои права в кампанию 1928/29 г., объяснялось, в частности, тем, что условия их существования становились невыносимыми из-за дополнительного ограничения прав во всех социальных сферах. К тому времени стремление некоторых представителей власти урезать права «лишенцев» достигло своего апогея. Сибирское руководство пыталось даже несколько умерить пыл особо ретивых местных работников. Так, Сибкрайисполком распоряжением от 8 марта 1929 г. запретил исключать детей «лишенцев» из школ 1-й и 2-й ступеней и рекомендовал вернуть к учебе всех исключенных ранее, а «в отношении лиц, лишенных избирательных прав, и их детей, обучающихся в ВУЗах и техникумах, установить индивидуальный подход»[159].
В ходе данной кампании, как и предыдущей, общекраевая статистика о поступлении и рассмотрении жалоб не велась. По данным Сибкрайизбиркома, за первую половину 1929 г. по 312 из 785 рассмотренных им жалоб было принято положительное решение. Среди заявителей преобладали представители «применявших наемный труд», но лишь 24 % из них были восстановлены в правах; за ними следовала группа бывших белых офицеров, из которых было восстановлено почти 60 %; наименьшая доля восстановленных приходилась на категорию «служащих религиозных культов» (всего 4 %)
