Только поднялся другим человеком.
Он перестал любить Учителя.
Это непривычное чувство он еще продолжает переживать.
Второй раунд начали секунданты.
Известная всей Москве дама и представитель молодежного движения пятого транша с рекомендующим названием: «Ваши!». Оба в наглую заявили, что «Эх, Россия» профашистская организация, и дама — сама, правда, не слышала, но знает, — что это партия провозглашает лозунг: Россия для русских!
Призванный ответить, тяжело вздохнув, укоризненно посмотрел на даму, но той — как с гуся вода.
— Лозунгов таких у нас никогда не было, а про фашизм, извольте, поговорим. Слово происходит от итальянского fascio — по-нашему куст. Кустовой способ существования, значит. В нашей политической географии это какой способ? Известно, кланово-этнический. И когда же это русские таким способом существовали? Я вот, хотя времени мало совсем, но книжки почитываю, приходится, иной раз, извиняюсь, и в туалете.
— А в туалете хорошо читается, — нестеснительно поддержал Соколов.
— Да-с, философ наш Иван Александрович Ильин подчеркивал — наоборот, не солидарные мы русские люди, не корпоративные. А вы про фашизм. И как практик могу сказать: вот люди с Кавказа, я против, лично, ничего не имею, вот у них семьи-кланы огромные — деньги соберут, здесь в Москве магазинчик откроют, без кредита всякого. Поработают там сами, не отрицаю, поначалу здорово поработают. Еще раз накопят-соберут — второй магазинчик. Глядишь, в третьем уже работают девчонки из Молдавии, с Украины, а машины у хозяев с битых жигулей на иномарки поменялись. А мне где взять на мои пирожки?
Соколов: Пирожки печете?
— Да, этими вот самыми, — мужичок поднял слегка когтистые руки, — коммерческий кредит мне не по силам, а эти вот, — он ткнул пальцем на оппонента, — денежки за границей держат под три-четыре процента. Я б с удовольствием взял под четыре валютных процента, — он ткнул туда же, — так не дают. Рынок это что? — он посмотрел на ведущего. — Я вот Кейнсов-Фридманов не читал, но знаю, рынок — это условия равных возможностей. А вы фашизм, да фашизм.
Мужичок махнул рукой и совсем огорчился.
Однако тут вступили его секунданты.
— Гелла, как ты можешь быть в двух местах сразу?!
— О, милая, это совсем нетрудно. Вот в трех-четырех сразу бывает иногда затруднительно.
— Нарколог, — представилась пушистая брюнетка с зелеными глазами. — Вашей партией был принят закон, согласно которому любой человек мог иметь с собой до десяти порций сильного наркотика. Этого вполне достаточно для мелкооптовых торговцев, которые орудуют на дискотеках, да и повсюду.
— Этот закон больше не действует.
— Знаю, но когда тот принимали, чем руководствовались?
— Мы исправляем ошибки на марше.
У ведущего Соколова перекосило физиономию.
— А куда маршируете?
Не дожидаясь ответа, он предоставил слово второму секунданту.
Мужчина в строгом темном костюме и галстуке, глаза странно разные — темный и серебристый.
— Руководитель охранной фирмы ОГПУ.
Соколов: То самое?
— Охрана Граждан и Правовые Услуги.
Соколов: Фу, отлегло.
— Не буду рассказывать как легко проводить селекцию мигрантских потоков через наши представительства в странах ближнего зарубежья.
Соколов: Действительно легко?
— Небольшой дополнительный штат и элементарное сотрудничество с местными МВД. Последний закон, позволяющий регистрировать трудовых мигрантов просто в канавах, которые они роют, это издевательство над человеком. Могу сказать, что кроме профессиональных криминальных элементов огромную часть преступлений совершают люди, доведенные до края свинским состоянием и нуждой.
— Этот закон сейчас корректируется.
— Но повторю вопрос коллеги — по каким соображением принимался тот первый?
— Я уже говорил, мы исправляем ошибки на марше.
Соколов: Да слышали. Перерыв. В конце восемнадцатого века графиня фон Вейн обвинила свою кухарку в систематической краже сахарной пудры. Та, обидевшись, вызвала ее на дуэль. Умевшая хорошо фехтовать графиня благородно предложила сразиться на сковородках, — Соколов опять принял вид человека, сообщающего важную новость: — И победила в этом бою.
Поначалу редакция передачи извлекала истории про казусные дуэли из всевозможной литературы, но скоро и казусы истощились, и сама редакция поняла, что выдумывать истории проще и гораздо удобней.
Он перестал любить Учителя, и не понимает сейчас, ради чего все это было. Разве он стал бы хуже душой, если бы зарабатывал, например, как меняла. Мог не милостыню просить, а сам помогать.
И не видит он разницы в людях за те три года, что Учитель ходит и проповедует — всё столько же тех, кто любит добро, всё столько же тех, кто к нему равнодушен.
«Энергетик» позвонил Администратору и сказал только два слова:
— Вариант подходящий.
В третьем раунде вопросы задавал сам Соколов.
Как-то не очень ему хотелось спрашивать что-то у этого туфтуна — бывшего комсомольского и райкомовского проныры — поэтому он приступил к мужичку.
— Трудно в малом бизнесе? Скажите честно, обирают со всех сторон?
— Так, без штанов оставляют.
Мужик начал грамотно излагать — что и как, а Соколов сочувственно кивал головой.
Через две минуты в аппаратную позвонили, знакомый голос генерального директора канала, задыхаясь, проговорил:
