Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа - [3]

Во второй части данного труда этот голос умолкнет, уступая место бесчисленным сочинениям тех, кто знал ее не всегда близко, но тем не менее говорил о ней, — пасквилянтов, газетных писак, близких и далеких очевидцев, историографов, которым надлежащим образом платили за создание официальной истории, философов, занятых поиском истины, талантливых или бездарных фантазеров, биографов, побуждаемых лучшими или худшими намерениями, друзей или неведомых врагов, случайно встреченных… Опять-таки эти цитаты будут многочисленны, чтобы их услышали — и их тоже, и прежде всего потому, что краткое изложение этих идей, похвал или проклятий не имело бы эффекта: во-первых, мне бы не поверили; во-вторых, из фразы, взятой в одном месте, и слова, заимствованного в другом, не возникла бы та невероятная ткань, какая образовала легенду о королеве.

Чтобы заметить, как каждый период времени заново придумывал «свою» Маргариту, конечно, эти цитаты надо было расположить в хронологическом порядке. Использовалась та периодизация, к какой традиционно прибегают историки, — это удобные рамки, которые, кстати, превосходно соответствуют основным этапам эволюции мифа. Внутри этих больших периодов сделана разбивка на меньшие отрезки времени, поскольку этот процесс едва ли не лучше всего воспринимается при делении на поколения, когда ценности и страсти одного возраста становятся непонятными следующему. С другой стороны, я произвела и распределение по жанрам, чтобы позволить понять собственную логику каждой сферы знания, однако, не упуская из виду, что ни одна из них не «герметична» — ни по отношению к другим дисциплинам, ни по отношению к обществу в целом…

Разоблачая идеологические трактовки большинства комментаторов, которые высказывались о Маргарите де Валуа до меня, я, разумеется, сознаю, что тоже произвела идеологическую трактовку персонажа и что в своей работе исходила из запросов, гипотез или позиций, свойственных моему времени, моей социальной группе и моему полу. Во всяком случае, я испытываю чувство, что, призывая к переоценке образа Маргариты и привлекая внимание более к ее политическим и литературным дарованиям, чем к тайнам ее юбок, иду наперекор уничижительной традиции и участвую в более сложном — а также более интересном — воссоздании нашего прошлого. Эта переоценка сегодня необходима, чтобы ее творчество заново открыли, стали изучать и опять включили — на место, которое оно никогда не должно было бы утрачивать, — в состав культурного наследия нашей страны, которому оно оказывает немалую честь.

Прежде чем я уступлю место Маргарите, да будет мне позволено поблагодарить некоторых людей, которые помогали мне, подбадривали и поддерживали меня в течение всех лет изучения вопроса, — прежде всего Мадлен Лазар, научную руководительницу моей диссертации, чья огромная заслуга состоит в том, что она не только направила меня на путь этих изысканий, но и позволяла мне идти туда, куда меня влекло любопытство. Далее — Жана Бальзамо, Мари-Мадлен Фрагонар и Алена Виала, членов моей диссертационной комиссии, которые привлекали мое внимание к пробелам и, конечно, недостаткам моей работы, но всегда с целью ее улучшения, чтобы сделать ее достойной публикации. Наконец, Жоэль Вилье, которая терпеливо перечитала все эти страницы и умело отметила то, что следовало еще подправить… Пусть все они, равно как и те, кого я не упоминаю, примут выражение моей искренней благодарности.

Первая часть История женщины

Предварительная глава Дочь короля или дочь королевы?

В сентябре 1577 г. Маргарита Валуа возвращалась из дипломатического путешествия во Фландрию, куда ездила, чтобы поддержать кандидатуру своего младшего брата на престол Нидерландов. На въезде в Динан ее остановили чрезмерно возбужденные горожане, пытавшиеся помешать ее кортежу проехать. Она знала, что с недавних пор в стране разгорелись волнения, но к этому добавлялась и еще одна причина для тревоги: был вечер дня муниципальных выборов, жители города радостно поздравляли своих избранников, и многие из них были пьяны. Маргариту обступила толпа. «Я поднялась в полный рост в своих носилках, сняла маску и жестом дала понять ближайшему [горожанину], что желаю говорить с ним. Когда он приблизился ко мне, я попросила его помочь установить тишину, чтобы я имела возможность быть услышанной; сделано это было с большим трудом. Я представилась им, кто я такая, и назвала причину своей остановки»[4]. В конце концов ее пропустили. Немного позже в городе снова началась суматоха: в ее свите опознали главного распорядителя двора епископа Льежского, злейшего врага города, — почтенного старика, которого толпа пожелала схватить и которого королева срочно провела в свое жилище, потребовав немедленного вмешательства бургомистров. Когда те пришли, они были «пьяными до такой степени, что не понимали, о чем говорили». Маргарита постаралась успокоить горожан, «убедив их в своем неведении относительно того, что главный распорядитель является их врагом», и «ясно дала им понять, какие последствия принесет им оскорбление персоны моего ранга, являющейся другом всех главных сеньоров [Генеральных] Штатов, [добавив], что убеждена в том, что господин граф де Лален и все иные именитые руководители [Штатов] найдут весьма дурным прием, который мне здесь оказали. Бургомистры, услышав имя графа до Лалена, поменялись в лице. Изъявляя в его отношении столько же почтения, сколько проявляют ко всем монархам вместе взятым, включая меня саму, самый старый из них спросил меня, улыбаясь и запинаясь, правда ли то, что я друг господина графа де Лалена? Понимая, что знакомство с графом сейчас поможет мне более, чем родственные связи со всеми государями христианского мира, я ответила ему: "Да, я его друг и даже родственница". После чего они склонились в поклоне и облобызали мою руку, оказывая столько же куртуазных знаков внимания, сколько дерзостей я претерпела от поведения горожан…».