Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа - [170]

Пришествие исторического фольклора (1929–1945)

Действительно, Марьежоль был одним из последних великих представителей позитивистской школы. По окончании Великой войны, а особенно после 1929 г., когда был основан журнал «Анналы», в исторических изысканиях коренным образом обновились как области интересов, так и методы. Теперь настало время изучения ментальностей, массовых феноменов, социальных групп. Индивиды, будь они даже королями или королевами, — особенно если они были королями или королевами, — обрекались на уплощение и обезличивание, на роль декора в исторических реконструкциях. Любопытно, что индивидом, успешней всего противостоявшим этой революции, была женщина — Маргарита Наваррская, двоюродная бабка королевы: в качестве объекта изучения исключительно под литературным и религиозным углами ее образ еще долго привлекал эрудитов, пренебрегавших ее политической ролью, хотя и огромной[867]. Эмиль Телль, который анализировал ее творчество в связи со Спором о женщинах, даже упорно утверждал, что этот спор был словесной игрой, не связанной с реальностью, и удивлялся, «отмечая, что именно женщина, Кристина Пизанская, […] начала полемику, похоже, не видя в ней глубокого смысла»[868].

Событийная история и история выдающихся лиц по-прежнему живо интересовали публику, но были оставлены вульгаризаторам, которые из приспособленчества или по неспособности охотно скатывались в «малую историю». Книжный рынок наводнили многочисленные исторические серии, иллюстрированные или нет, но неизменно очень низкопробные, в то время как «Галантные дамы» Брантома претерпели бесчисленные переиздания — не менее семнадцати с 1927 по 1947 г., притом, что полный текст «Сборника о дамах» был переиздан всего один раз. «Занимательные истории» Таллемана де Рео имели такой же успех благодаря десятку разных перепечаток, регулярно издавалась и «Королева Марго» Александра Дюма. О Маргарите множились самые фантастические толки, но ее произведения были предложены публике только раз, словно издатели боялись, что эти тексты будут слишком диссонировать с домыслами, которые расцвели пышным цветом.

Для этой эволюции очень показательна «Безумная жизнь королевы Марго», вышедшая в 1929 г. за подписью Поля Риваля. Это произведение без примечаний, украшенное многочисленными иллюстрациями и написанное в стиле, оставляющем желать много лучшего: «В тридцать три года, — так звучит первая фраза книги, — тело королевы Екатерины Медичи было жирным, нежным и чересчур белым. Она мариновалась в святой воде, когда была ребенком». Автор опускает большие периоды биографии Маргариты, сосредоточиваясь лишь на самом интересном, а что ему было интересно, легко понять по названиям глав: «Алая свадьба», «Ла Моль», «Бюсси д'Амбуаз»… На миссию во Фландрии отведено две страницы, на двадцать лет жизни в Юссоне — десять. Кроме того, отдельные новые выдумки показывают, что легенда была еще жива. Так, Маргарита обольстила Витто не одна, а вместе с Генриеттой Неверской: «Как они заплатили? Деньгами или лучше?». Мы также узнаем, что последний певец королевы, Виллар, «который был сильней Бажомона или удачливей, сумел выстоять, пережить его». Ведь Маргарита была «ненасытна, как бездонная могила»[869]. Этот образ много говорит — разумеется, о страхах автора.

Овернец Леон Вассёр посвятил в 1934 г. небольшую книжку «Королеве Марго, ее изгнанию в замок Юссон»; на обложке с изображением крепости — подзаголовок: «Краткое описание жизни самой страстной любовницы среди королев». Рассказ, страниц на шестьдесят, наполнен выражениями в кавычках, которые похожи на цитаты, но выдуманы, и настоящими цитатами, приведенными без ссылок и не к месту. «Марго» по-прежнему родилась в 1552 г.; в Париже она копала землю своими белыми руками, чтобы похоронить голову Ла Моля; в Баньере «она устроила так, чтобы часто встречаться с Шанваллоном» — хотя их разделяла тысяча километров. Она была «писательницей своего времени», но «ее стиль своей лихорадочностью напоминал ее темперамент. Она — автор "Плохо обставленного уголка спальни'', где показала себя чувственной, порочной, больной»[870]. Вассёр сразу же решил привести отрывок… превратив имя гасконца Петона в «Пелон»; потом он цитирует «Стансы королевы Наваррской» — написанные не ею, как было известно уже добрых лет двадцать.

Оверньский период, о котором автор книжечки распространился несколько подробней, побудил его сделать несколько замечаний, очень характерных для тогдашнего состояния памяти о королеве. Упоминая се многочисленных любовников, он восклицает: «Сколько женщин, Марго, изображая добродетель и стыдливость, бросили и бросят в тебя камень, только и стараясь походить на тебя?» — надо ли напоминать, что ни одна женщина никогда не бросила камня в Маргариту, а делали это как раз очень многие историки? Со времен замка Карла, — продолжает «эрудит», — она только и делала, что предавалась разврату: «Кто узнает, сколько народу разделило ее постель в замке Юссон за воротами, запертыми столь плотно!!!» и в Париже, «даже когда она постарела, одряхлела, ее частная жизнь была скандальной»