Марфа, Посадница Новгородская - [12]

Шрифт
Интервал

Захочешь быть?

Боярин

Как захотеть? лишь к слову
Я молвил так; а если наши встанут,
Так я не прочь, и мы себя покажем,
Как дед при князь-Васильи в Двинской рати[50].

Вместе.

2-й боярин

Тогда совсем другое время было:
Василию Витовт[51] грозил войною
И Тохтамыш[52]. Где ж было с нами спорить?

Житыйко 2-му тихо

И спятился!

Второй к 1-му

Ведь знает, где щекотно,
Проклятая.
Чуть-чуть сидел сам на престоле шатком.
Теперь не то. Москве врагов нет страшных,
И с силами почти что всей России
Забота князю лишь одна — Новгород.
А мы без помощи, как персты, все тут.

Чернь

Да бог-то с кем? неужто с Иоанном?

Марфа

Но разве при Андрее Боголюбском
Надежды мы имели больше? Разве
Не десять шло на одного? — но бог
Вступился за невинных, и злодеи
Бежали со стыдом, никем гонимы.
Нет, братия, признаемся, не время
Другое, нет, — другие люди были,
Согласные, любящие отчизну,
Готовые на раны за нее.
Не дорожил тогда никто собою,
Не думал о себе, лишь о Святой
Нас защитил от злого обстоянья[53].
Он защитит достойных также ныне.
Софии, Новграде — и Милосердый
Коль пасть судил господь, падем на поле
Сраженья, отдадим живот свой честно.
Не посрамим отцов, Москве докажем,
Что кровь новогородская не стынет[54].

Житыйк Марфе

Положим так — теперь мы защитимся,
А после что? Неужли князь уступит?
Таковского нашла? Он в десять крат
Придет сильней с татарами из Крыма,
С волохами — да мало ли наймитов! —
И, злобствуя за кровную обиду,
Наш Новгород с лица земли сметет
Полгодом лишь по-твоему позднее.

Вместе.

Младший гражданин

За нашу хлеб и соль.

Марфа

Напрасный страх! Лишь только б эту бурю
Нам удалось отвесть, — мы примем меры,
Устроим связь тесней и ближе с Польшей
И с Ригой — сердце русское скрепивши,
Под их покров надежный предадимся,
Взволнуем все российские уделы
Против Москвы, всем равно ненавистной,
И оградим, средь общего смятенья,
Свои права, как были в старину.
Хвалю твое предвиденье, Дементий
Григорьич, но, любя отчизну слишком,
Ты слишком уж боишься за нее.

Вместе.

Теперь темно для нас, я соглашаюсь
С тобой, но впереди нам светит солнце.

Житый

Так. Сулишь нам ты журавля на небе,
Не лучше ль взять синицу в руки?

4-й житый

Да! за нее! скажи-ка за себя.
Он под кустом лежал уж на Шелони.

Второй

Нет, врется вам! Мы впереди всегда.
Не ты бы говорил, не я бы слушал,
Литовец!

Четвертый

Я литовец! Ах ты, немец
Поганый!

Дерутся.


Марфа

Угорь
Тебе даст князь Московский.
Сам ты видишь,
Что должно нам сразиться с Иоанном,
И лишь родным из угожденья, знаю,
Советуешь мириться. В прежних сечах
В охотниках ты бился первый,
Откажешься ль от главной и последней?

Житый

Кто говорит! что скажут вот другие!
По мне пойдем, пожалуй.

Третий

На убой.
Ну что обманывать себя мечтаньем!
Московский князь нас передушит прежде.
Чем все мы здесь опомниться успеем, —
Не только что твои устроим меры
Премудрые. Ему сбираться долго ль?
Нет, нет! Поддаться лучше.

Купец

Лучше,
Так сохраним хоть наши достоянья!

Младший гражданин

Мздоимщик! жаль расстаться! накопил!

Марфа

Ты думаешь о достоянье, Прохор
Фомич; но знаешь ли, что Иоанн
О животах твоих давно все знает.
Давно уж смерил, счел, сложил и взвесил,
Что в кладовых твоих, моих хранится.
Он выгребет до синей порошинки
Оттуда все подарками и данью.

Купец

И то ведь правда!

Второй

С каждого двора
Сошло ему немало на поминки,
Пиры, — а все ни в честь, ни в славу, даром.

Марфа

Вот то-то же!

Третий к четвертому, тихо

Нет, видно, с ней путем
Не сговорить; начать по-своему!

Четвертый

Хоть ты нас выручай. Всех загоняла!
Друзьям-то уж не даст промолвить слова.
Ну петля, нечего!

Третий

Да что вы, братцы,
Толкуете? Она всех вас морочит!
И так своим змеиным улещаньем
Нас привела на край глубокой бездны,
Теперь столкнуть туда еще вас хочет.
А вы, слепцы, и сами гнете спину.
Опомнитесь! Вестимо, ей от князя
Ждать нечего: и так, и сяк, в войне
И мире, головы она не сносит,
Так лучше попытаться на авось,
А нам за что в чужом пиру похмелье?
Поверьте, и она сказала б вам поддаться,
С надеждою на милость Иоанна.

Вместе.

Марфа

А чем же я лишилась сей надежды,
Скажи, мой враг, скажи пред всем народом,
Чем царскую я возбудила злобу,
Чем на главу с Москвы созвала тучи?

Купец

Так, так! пора давно сказать ей правду.

Боярин

Ей хочется повластвовать над нами.
Нет, лучше уж поклонимся Москве!

Младший гражданин

Нет, никому! мы вольны люди, вольны!

Молчание.


Овин к Борецкому, тихо

Ну-ну! Как ощетинились бояре! —
А ежели сражения не будет,
Прощаться с тысячми?

Борецкий

Отстань и слушай.

Марфа

Что ж ты молчишь, строптивый обвинитель!

Крик в черни

Так, так! Ее любовь к нам всем известна.

Марфа

Да, братья, за любовь к Святой Софии,
За преданность к великому Новграду,
За верность ко святым заветам предков,
Радение о ваших льготах, вашей воле,
За гордость честную пред Иоанном,
Презрение к коварным предложеньям,
Улику в притязаньях беззаконных,
Обречена я смерти.
Но поверьте:
Не страх, не мысль преступная спастися
Опасною отвагой всей отчизны
Внушает речь мою. Готова Марфа
Приять и казнь, и стыд, и муки ада,
Лишь Новгород остался б с прежней волей, —
Но нет. Москве нельзя ужиться с нами,
Как льду с огнем. Вот что твердила прежде,
Что буду я твердить всегда, с сумою
Под оконьем и на княжом престоле.
Не что-нибудь, а все иль ничего —
Вот выбор наш перед Московским князем!

Еще от автора Михаил Петрович Погодин
Психологические явления

«Убийца» с подзаголовком «анекдот» впервые напечатан в «Московском вестнике» за 1827 г., ч. V, № XX, с. 374–381; «Возмездие» — там же, ч. VI, № XXIV, с. 404–407 со следующим предисловием: «(Приношу усердную благодарность А. З. Зиу, рассказавшему мне сие происшествие. В предлагаемом описании я удержал почти все слова его. — В истине можно поручиться.При сем случае я не могу не отнестись с просьбою к моим читателям: в Русском царстве, на пространстве 350 т. кв. миль, между 50 м. жителей, случается много любопытного и достопримечательного — не благоугодно ли будет особам, знающим что-либо в таком роде, доставлять известия ко мне, и я буду печатать оные в журнале, с переменами или без перемен, смотря по тому, как того пожелают гг-да доставляющие.) М.


Петрусь

Михаил Петрович Погодин (1800–1875) — историк, литератор, издатель журналов «Московский вестник» (1827–1830), «Московский наблюдатель» (1835–1837; совместно с рядом литераторов), «Москвитянин» (1841–1856). Во второй половине 1820-х годов был близок к Пушкину.


Адель

В «Адели» присутствуют автобиографические мотивы, прототипом героини послужила княжна Александра Ивановна Трубецкая, домашним учителем которой был Погодин; в образе Дмитрия соединены черты самого Погодина и его рано умершего друга, лидера московских любомудров, поэта Д. В. Веневитинова, как и Погодин, влюбленного в Трубецкую.


Нищий

Повесть была впервые напечатана в альманахе «Урания» за 1826 г. Написана в Знаменском летом 1825 г. После событий 14 декабря Погодин опасался, что этой повестью он навлёк на себя подозрения властей. В 1834 г. Белинский писал, что повесть «Нищий» замечательна «по верному изображению русских простонародных нравов, по теплоте чувства, по мастерскому рассказу» (Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. 1, с. 94).


Полная история Руси

Михаил Петрович Погодин — один из первых историков, положивших начало новой русской историографии. Его всегда отличал интерес к истории Домонгольской Руси и критическое отношение к историческим источникам. Именно Погодин открыл и ввел в научный оборот многие древние летописи и документы. В этой книге собраны важнейшие труды Погодина, посвященные Древней Руси, не потерявшие своей научной ценности до сих пор.


Черная немочь

Впервые напечатано в «Московском вестнике», 1829, ч. II, с. 1–71, за подписью «М. П.». Отдельным изданием — М., 1829.Эпизод гадания на «шарах» (глобусах) был рассказан Погодину Д. М. Перевощиковым (1788–1880), математиком и астрономом, профессором Московского университета.В дневнике Погодина от 9 декабря 1828 г. имеется запись: «К Пушкину. Прочел „Немочь“. Хвалит очень, много драматического и проч.» (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников, т. 2, с. 17).В Петербурге устраивали публичные чтения повести и сообщали оттуда Погодину: «Здесь все: и профаны, и люди мыслящие — превозносят ее, потому что находят в ней пищу» (II, 297).Белинский писал в 1835 г., что «Черная немочь» «есть повесть совершенно народная и поэтически нравоописательная», что в ней представлена «полная картина одной из главных сторон русской жизни, с ее положительным и ее исключениями» (Белинский В. Г.


Рекомендуем почитать
Царь Борис

«…Действие – в Москве и ее окрестностях, в конце XVI и начале XVII столетий…».


Кастручча [= Дневники королевы Оливии]

В «Кастручче» (1966, опубл. в 1988) автор создаёт условный мир, некое мифическое государство, где культ королевы-девственницы Оливии порождает страшную инфекцию, «каструччу», болезненное состояние общества вследствие запрета на человеческое живое чувство. «Кастручча» трагически прерывает жизнь прекрасной рыжей Роситы, а через двадцать лет — её дочери Дагни.Пьеса-антиутопия предупреждает о губительности любых средств насильственного подавления личности: разрушение старых и возведение новых идолов ничего не изменяет в жизни простых людей.


Фингал

Введите сюда краткую аннотацию.


Вариации на смерть Троцкого

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гупёшка

…Он, Она и муж в шкафу. И без того смешное положение героев доводится до полного абсурда странным поведением любовной парочки. То бутылку открыть не могут, то чайник к полу прилип, то фужеры от кипятка лопнули, потому что они решили его вместо вина пить… Искренний смех вызывают безуспешные попытки любовников создать романтическую обстановку с помощью старого фонарика и кипятка с сахаром.А потом анекдот вдруг перерастёт в трогательную и печальную историю почти случившейся любви.


Отелло, венецианский мавр

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.